Красное зарево над Кладно - [131]

Слава русской революции! (И мелким шрифтом: только в том случае, если она сама устоит против объединенной капиталистической реакции.) И наконец: «Большой портрет Карла Маркса», — мертвые ведь не могут защитить себя от спекуляции их именем. Назаретянин-реформатор Иисус не мог помешать тому, чтобы его, распятого, не использовала католическая иерархия в качестве вывески для своих клерикальных махинаций. Таборитские мятежники Жижка и Прокоп Голый не могли помешать тому, чтобы ура-патриотическая буржуазия не рисовала их на крышках пивных кружек. Коммунист Карл Маркс не может воспрепятствовать использованию его имени в качестве щита лжесоциалистических мошенников.

Вся режиссура хорошо подготовлена, и ансамбль обещает работать слаженно. Остается лишь вопрос: «Рабочие! Неужели после стольких печальных опытов вы опять позволите использовать вас статистами в этой бессовестной комедии?»

Опять позволите поместить себя на рекламные плакаты новых оппортунистов?

Классово сознательные чешские рабочие стоят сегодня перед важным решением. Должны ли они стать частью международной рабочей организации, присоединиться к III Интернационалу?

Ответ должен быть определенным, никаких уверток, отсрочек и вилянья: «да» или «нет»!

Если «да», то надо принять все условия и выполнять все решения. Никакой золотой середины не существует для классово сознательного рабочего. Путь золотой середины ведет в объятия оппортунизма и реакции.

Рабочие! Не поддавайтесь обману! Не позволяйте снова себя провести и не отдаляйте своего решения! Голосуйте за присоединение к III Интернационалу и принятие двадцати одного условия!»

Перед судом кладненцы ведут себя так же, как в тюрьме. Они не просят милости. На открытии процесса главных подсудимых, членов Центрального революционного комитета, Тонда делает заявление:

«Мы отказываемся отвечать на вопросы, которые касаются нашего социалистического мировоззрения, и будем отвечать только на вопросы, непосредственно относящиеся к нашим поступкам».

Перед вынесением приговора он говорит:

«Так как буржуазная журналистика хочет истолковать наши заявления как бегство от коммунизма, то сегодня, в конце процесса, я считаю нужным заявить: мы — коммунисты — присоединяемся к III Интернационалу и мы уверены, что наступит социальная революция.

Никакой приговор суда не в силах поколебать нашу уверенность.

Наоборот, мы верим, что единственное спасение — лишь в немедленном, быстром и до конца последовательном перевороте, в замене нынешнего обреченного частнокапиталистического строя строем социалистическим».

Суд выносит приговор. Подсудимые признаны виновными и осуждены. Кладненцы подают апелляцию. Ждут ответа на нее и продолжают сидеть в тюрьме. Здесь тоже можно многому научиться. Нужно только смотреть и наблюдать. Взять хотя бы господина Франтишека Ветра из Либушина.

Он тоже сидит в Панкраце. Он, конечно, совершенно невинен. С ним полезно поговорить. Он поделится с вами своими общественными взглядами.

— Что вас, господа, посадили — это я понимаю, это в порядке вещей. Вы устраивали бунты. Не хотели признавать нынешний строй. Но я! Я его признавал. Я не выступал против него. Я был готов его поддерживать. И поэтому совершенно несправедливо, что меня арестовали. Ведь на нас, честных купцов, республика должна опираться. Торговля, милостивые государи, — объясняет Ветр, — это не только прибыль. Это и риск. Да, риск. Вы только подумайте, как во время войны люди ругали спекулянтов. И напрасно, господа, уверяю вас, что напрасно. Я тоже торговал, и, может быть, кто-нибудь скажет, что я спекулировал. Чепуха!

Если человек хотел торговать, действительно помочь своим ближним и что-нибудь для них достать, то ему приходилось идти на черный рынок. А если ты покупаешь на черном рынке, то должен иметь на это деньги. Массу денег. Из-под полы в долг не продают. На черном рынке все передается из рук в руки.

Вот тебе деньги, а ты давай товар. Ударили по рукам — и держи слово. Ты ни гу-гу, и я ни гу-гу. Никому нет дела, кто сколько зарабатывает. Это — торговое искусство и торговая тайна. Я тоже торговал. Когда я только начинал, у меня не было денег. Для оборота надо было достать капитал. Это тоже вопрос коммерческого таланта. Важно уметь найти кредит. Есть, скажем, люди с деньгами. Денег масса, а лежат они балластом. Как в священном писании. Получит талант и закопает его. А порядочный купец должен уметь отыскать этот зарытый в землю клад и откопать его. Я откопал. В Сланах жила одна вдова. Ее фамилии я вам не назову. Соблюдение тайны — это первая добродетель торговца.

Я с ней познакомился. Необходимо было завоевать ее доверие. Поэтому я ходил к ней несколько недель подряд. Днем и ночью. Не смейтесь, господа; когда речь идет о доверии, честный торговец не должен бояться приносить в жертву и ночи. Я уговаривал ее и давал обещания. Я убедил ее, что если она вложит свои деньги в торговлю, эти деньги будут считаться общими. И то, что я заработаю, тоже будет общим. А в конце концов я на ней женюсь.

— Но ведь вы женаты, господин Ветр?

— Женат, верно, — подтверждает Ветр.

— Как же вы могли обещать, что женитесь на ней? Это — обман.