Красное зарево над Кладно - [129]

Шрифт
Интервал

Большевик ты и изменник!
Вот в прекрасном этом зданьи,
В Панкраце, мой дом родной!
Где дом родной, где дом родной!
Грабят здесь в согласье ладном
Черный с желтым Немцем жадным.
И расстрелы, беззаконье
Ту́сар властно узаконил.
Вот в республике-то новой
В Панкраце мой дом родной!

Шершни острят и над следователями и увековечивают это в своем журнале.

* * *

Следователь:

«В ваших газетах пишут, что я — буржуй. Посмотрите, какие у меня ветхие брюки».

Подследственный «изменник»:

«Если вы стыдитесь этого, так почему же вы в декабре не пошли вместе с нами?»

* * *

Следователь:

«Что вам известно об этих большевистских деньгах из России? Вы что-нибудь слышали о них?»

Подследственный:

«Кое-что я слышал».

Следователь горячо:

«Ну, так расскажите же все. Это будет для вас смягчающим обстоятельством».

Подследственный:

«У нас дома говорили, что с Нового года в России хотят аннулировать деньги и…»

Следователь недовольно:

«Оставьте это при себе».

* * *

Следователь:

«Вы все-таки не отрицаете, что у вас в Кладно кричали: «Долой республику, долой Масарика!»

Подследственный:

«Этого не отрицаю…»

Следователь нетерпеливо:

«Кто это кричал и когда?»

Подследственный:

«Это всегда кричит начальник нашего жандармского участка вахмистр Штрамак в трактире, когда напьется».

* * *

Если письма, которые приходят в тюрьму, полны надежд и веры, то и те письма, что посылают из тюрьмы в Кладно, всегда оптимистичны и бодры.

В них нет и намека на то, что заключенные государственные изменники раскаиваются, что они сожалеют о своих поступках и хотят исправиться.

Тонда пишет жене:

В каменной башне сижу, моя милая,
Над головою холодные своды.
Окна — стальные решетки унылые —
Давят на сердце, грущу о свободе.
Но вспоминаю друзей, и мне хочется
Думать о радости и о любимых,
И окрыляют меня в одиночестве
Мысли, взлетая на крыльях орлиных.
Благо «уют» господа предоставили.
Вот почему и ночами и днями
Перед глазами борьба справедливая.
Шел я на битву бок о бок с друзьями.
Вышли мы дружно, отвагой объятые,
Рушить бесправия черные стены.
Крепкие дали обеты и клятвы мы:
Наших сердец не коснется измена!
Воспоминанья!.. Тоскливо и горестно
Сердцу без вас, как без теплого слова,
Если оконце решеткой затянуто
И у стены слышен шаг часового.
Плотной стеною конвойные двинулись
И повели нас, штыками сверкая.
Сколько заботы о нас, непокаянных,
Матушка-власть проявила родная!
Первый снежок под ногами поскрипывал,
Месяц играл на штыках у конвоя.
«Знаешь, солдат есть солдат», — и служивому
Некогда думой терзаться, тоскою.
А как вели меня ночью по городу,
Мне улыбнулась фортуна коварно,
Случай привел меня к дому знакомому,
Жил в этом доме товарищ мой давний.
Этой картины не вырвать из памяти:
Там на углу, где ворота резные,
Тоже штыки, и у окон приятеля
Стройной шеренгой стоят часовые.
Ярко штыки там сверкают красивые,
Грустно гляжу и глазам я не верю:
Тащат меня за решетку железную,
Друга покой берегут в то же время.
Долгое время он был мне товарищем,
Звал я его революционером.
Что же такое случилось, о милая?
Может быть, глупо, но другу я верил.
Битву трусливо покинули многие,
Предали флаг революции красный
По образцу Бехине Руды
И по примеру Тусара Власты.
Трус для измены предлог всегда выищет,
Много уж было предателей «бравых».
Раз столько красных уже побелело,
Может и Киндл вылинять, право?!

Вместе с кладненцами приходят на свидание и их дети. Заключенные добились этого от тюремного управления. О детях нельзя забывать. Из них когда-нибудь вырастут новые бойцы. Они заполнят пробелы, укрепят ряды, еще выше поднимут красное знамя и понесут его к конечной победе: Вот почему о них нужно думать. Нужно обрадовать и подкрепить их письмецом.

В тюрьме папа вспоминает и пишет:

Дочурка милая моя,
Как без тебя тоскую я,
Родное предо мной лицо,
Вложу всю душу в письмецо.
Пострел родной, чуть не до слез
Тебя все волновал вопрос,
Как приходила в прошлый раз,
Тесна ли камера у нас?
Шагов шесть будет в ширину,
Чуть-чуть поболее в длину,
Семь тюфяков да табурет,
Один лишь стол, кроватей нет.
Три голых нары под стеной
Да умывальник жестяной,
С водою затхлой грязный жбан —
Вот нашей камеры весь план.
Квартирка, видишь, хороша,
Зато не стоит ни гроша.
Без ручки дверь, а в вышине
Решетки крепкие в окне.
Зачем решеточки у нас,
Поймешь ты позже, а сейчас,
Пострел мой миленький, прощай,
Себе головку не ломай.
Во двор гляжу я из окна,
Лежит там елочка одна,
Так одиноко в стороне
Прижавшись к каменной стене.
Петух там бегает один.
Четыре курочки за ним.
Вот это все, что вижу я,
Маринка милая моя.
Стена кончается; изба,
На крыше черная труба,
По проводам проходит ток.
Да неба синего клочок.
По небу облачко бежит,
И звездочка в окно глядит.
Я поцелуй горячий с ней
Шлю милой доченьке моей.
Ты в Кладно, поцелуй, лети
И комнатку ту освети,
Где смотрит Манечка в окно,
Ждет папу своего давно.
Ты ей скажи, что папа вас,
Целует сотни, сотни раз.
И со звездою ласки те
Он, Манька, отдает тебе.

Несмотря на то, что кладненцы сидят в тюрьме, они все-таки участвуют в политической жизни. Им ничто не может помешать и из тюрьмы пропагандировать свои коммунистические идеи.

Тысячи коммунистов арестованы, но это не остановило борьбы за коммунизм. Наоборот, она усилилась и разрослась.


Рекомендуем почитать
Пойти в политику и вернуться

«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.


Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).