Красное зарево над Кладно - [13]

— Дяденька, бога ради, прошу вас, не сердитесь! Мама больна. Отец убит на войне. Нас четверо детей. Не сердитесь, я была глупа. Маменька меня отругала.

Мельник подвигается к девушке все ближе, кладет обе руки ей на плечи и сжимает их грубыми пальцами, словно клещами.

— Так, значит, твоя мама. Это она тебя послала и научила. Знаю я! Эта всегда была хитра. Увела у меня работника. В город захотела, барыньку строить из себя. Качак был не по ней. А теперь? Теперь, стало быть, просит. Теперь для нее Роушмида оказалась хорошей. И тебя послала на мою шею, чтобы ты здесь у меня клянчила и ныла! — он отталкивает Ружу и начинает кричать. — Какое мне дело до чужих детей? Ишь, городские! Расфуфырится, надуется, будто примадонна. Ты для нее наглый и противный старикашка. Но жратвы от тебя желает, это ей не противно, так, что ли?..

Ружа снова умоляет.

— Дяденька, не сердитесь! Простите, я не так думала.

— А как ты думала? — пристает мельник.

Покраснев и склонив голову, девушка, запинаясь, растерянно бормочет:

— Ну, я не знаю, я испугалась. Я думала… я боялась… убежала… я не знаю, почему… Дяденька, бога ради прошу, будьте добры, дайте мне муки.

— А если дам, — спрашивает мельник, — барышня ее возьмет и убежит? Будет рассказывать мамаше да издеваться над глупым стариком, которого облапошила, так что ли? Ну, что ты не отвечаешь? — насмехаясь, пристает он к девушке.

— Нет, не говорите больше так! Простите меня, прошу вас. Маменька сказала, вы добрый. Вы дадите мне муки, правда?

Ружа просительно берет руку мельника и гладит ее.

— А что ты мне дашь? — сипло спрашивает мельник.

— Я заплачу, у меня есть деньги, не бойтесь, — поспешно заверяет девушка. Отвернувшись от мельника, расстегивает кнопочку блузки, вытаскивает из-за пазухи несколько десятикронных бумажек. Показывает их мельнику.

— Все? И больше ничего? Это и впрямь хитро! Кому же, девушка, нынче нужны эти дрянные австрийские бумажки? — хохочет мельник. — Видела, сколько баб тут стояло? Эх, милая! Каждая из них отдала бы за муку бог знает что. Дрянные бумажки… Нет уж, барышня! Из этого ничего не выйдет. Кто желает получить у меня муку, тот должен исправиться и кое-что прибавить.

С этими словами мельник снова подходит к девушке. Кладет ей руки на плечи, стискивает их и насмешливо глядит в глаза. Ружа хмурится, но не вырывается. Решившись однажды, она не отступит. Видит перед собой попрекающую мать и голодных братьев и сестру. Она покажет матери, что чего-нибудь да стоит. Знает, что берут теперь спекулянты. Ведь об этом каждый день рассказывают женщины в очередях у водопроводных колонок. Но она еще дома приготовилась. Думая поразить мельника, она обращается к нему:

— У меня есть накидки, — произносит девушка гордо.

— Посмотрим, — удивляется мельник. — Где же ты их взяла? Это, верно, какая-нибудь дрянь! Еще с материной свадьбы, а? Одни дырки, заплаты и протерты, как решето. Это мы знаем. На такое меня, девушка, не поймаешь. Если хочешь, чтобы мы сговорились, начинай с другого. Мука есть, да только не за деньги. И не за старые тряпки. Я хочу получить кое-что другое, понимаешь? — Мельник не снимает рук с плеч девушки, сильнее сжимает ее и медленно привлекает к себе.

— Это не тряпки, — защищается Ружа. — Они совсем новые, маменька приготовила их для меня.

— Глянь, глянь, это, значит, приданое. Не выходишь ли замуж, девушка? Добываешь муку для свадебного каравая? Чорт побери, ты могла бы меня позвать на свадьбу. Вот видишь, это разговор. Собственно, я мог бы и вместо жениха поспать на твоих свадебных перинах. Ну, такая невеста стоила бы и свадебного подарка. Видишь, я знал, что ты не такая сердитая и что в конце концов можно будет с тобой поладить. — Мельник плотоядно усмехается и привлекает девушку еще ближе.

— Я не выхожу замуж, — сердито протестует она. — Не шутите так. Я хочу муки, а накидки взаправду новые. Посмотрите!

Она высвобождается из объятий. Отворачивается и хочет снять с плеч мешок. Мельник ее останавливает.

— Да подожди ты! Не злись! С тобой и пошутить нельзя. Не будем же мы перед воротами рассматривать накидки и торговаться. О том, что между нами, никто ничего знать не должен. Тут вечно какие-нибудь попрошайки околачиваются. Не могу же я раздавать муку и картошку всем. Но для тебя…

Он протягивает руку, чтобы погладить ее по лицу. Девушка уклоняется.

— Ну, ладно, я позабыл, что ты шуток не понимаешь. Ну, пойдем, — решает мельник, — не бойся, поглядим на эти накидки, а там будет видно. Если они чего-нибудь стоят и ты будешь разумна, договоримся.

Он запирает калитку и ведет Ружу через двор, в сад.

— На мельнице помольщики, — говорит он в свое оправдание, когда примечает, что девушка смущенно остановилась. — Не можем же мы при них торговаться. Я не хочу, чтобы об этом болтали. Да ты ведь тоже не хочешь, чтобы люди знали, какие у нас с тобой были дела. Что дома варится, дома должно быть и съедено. Когда будете готовить из моей муки кнедлики, не будешь же кричать на все Кладно, у кого и за что ты эту муку получила. Запомни, девушка, если нынче хочешь чего-нибудь добиться, что-нибудь получить, никому ни гу-гу! В этом главное. Люди — дрянь и из зависти напакостят тебе. Поэтому язык держи за зубами! Запомни это! А понравится, можешь еще приходить. От тебя только будет зависеть, насколько первое дельце нам понравится.