Красное зарево над Кладно - [12]
Ружа медленно встает: — Ладно, раз так, пойду. — Она берет заплечный мешок и подходит к сундуку. Склонившись, открывает его и вынимает стопки белоснежного белья. Кладет вещи в мешок.
Мать поднимается на постели и кричит:
— Боже мой! Что ты, дочка, делаешь?
— Беру накидки, — хмуро отвечает дочь.
— Не наказал бы тебя бог! Неужели ты хочешь отдать их этому живодеру? — ломает руки мать.
Ружа выпрямляется над сундуком и оборачивается к матери.
— А как же вы, маменька, думаете? По-вашему, мельник даст мне муку даром?
— У тебя, как-никак, есть деньги, — возражает мать. — И ты должна попросить, напомнить про отца.
— Несколько засаленных десятикронок? Вы это называете деньгами? Вам кажется, что эти бумажки сегодня на что-нибудь годятся? И просить? Вы верите, будто на эту старую роушмидскую свинью подействуют просьбы! Что ж, посмотрим. Я не так уж глупа, как вы думаете. Я не стану совать мельнику все сразу. Эх, мама, мама. Если бы он удовлетворился только этими накидками. Ну, да вы этого хотели! — словно про себя вздыхает Ружа.
У матери, следящей за каждым ее движением и словом, прорывается раздражение:
— Не греши, дочка! Такой товар! Еще бы ему не понравился! Я купила их перед войной у Голого. Старик Голый был честный торговец. Он торговал только хорошим товаром, а не какой-нибудь рванью или дрянью. Как-никак он себе поместья не купил еще, как этот вор Напрстек. Об этом писали недавно в «Свободе», — старуха Веселая было разговорилась, но Ружа уже закинула на спину мешок и молча пошла к двери.
Матери вдруг становится ее жаль. Но она все-таки боится, чтобы дочь в последнюю минуту не передумала. Поэтому она успокаивает и подбадривает ее.
— Ты, дочка, не сердись на меня! Поцелуй хоть! Понимаешь, если б могла, я тебя не послала. Сама пошла бы, да не подняться мне. Ну, да я сказала. Ты все-таки девушка. Не съест же тебя этот старый хрыч. Не бойся!
Ружа уже на крыльце, мать вдруг вспоминает и кричит.
— Слышь, дочка! Чтобы не забыть: пяток картошек нас не спасет. Не дай себя ограбить. Без муки домой не появляйся!
— Ладно, мама. Как хотите. Ну, я пошла, — машинально отвечает Ружа.
И вот она стоит здесь. Перед воротами Роушмидской мельницы. Рядом с ней толпа других женщин.
На мельничных желобах, широко расставив ноги, стоит мельник. Он исподлобья глядит на собравшихся перед воротами. На просьбы женщин отвечает отказом в грубых выражениях, резко отмахиваясь.
— Я уже сказал, ничего, сегодня ничего. Вы рады бы все у меня растащить. Я из-за вас под арест попадать не хочу. Без того жандармы постоянно вокруг рыщут. Еще недоставало за свою же доброту в тюрьму угодить. Нет, нет! Не ревите тут! Мне никакого театра здесь не надо! Слова своего я не изменю. Убирайтесь, голота! Не то спущу пса!
Чтобы подтвердить реальность своей угрозы мельник повернулся к конуре, где на массивной цепи привязан большой сторожевой пес.
— Султан, взять их, взять! — кричит мельник и указывает на ворота. Пес, ощетинившись, вскакивает и стремительно кидается вперед. Цепь натянулась, рванула пса назад, чуть конура не перевернулась.
Женщины испуганно отступают от ворот. Мельник, похлопывая себя по ляжкам, дико смеется.
— Молодец, Султан, взять, взять! — Пес с лаем и рычанием снова кидается вперед. Снова цепь отбрасывает его назад. Это ощущение собственного бессилия все больше и больше бесит его.
Женщины в страхе пятятся от ворот мельницы. Мельник продолжает науськивать пса, со злобным смехом обрушивая на головы отступающих женщин грубые ругательства.
Те, грозя кулаками и бранясь, одна за другой удаляются от мельницы.
Перед воротами остается одинокая Ружа. Она не уходит, она твердо решила, что не уйдет. «Будь, что будет! Я должна принести домой еду».
Мельник, который с издевкой следит за угрожающими и бранящимися женщинами, переводит взгляд на ворота. Он видит ожидающую Ружу. В нем закипает злоба. — Ты, шлюха! — снова кричит он. — Ты что, не слышала! К тебе это не относится? Что же, мне в самом деле спустить Султана? — Он сделал несколько шагов от желобов к воротам.
— Дяденька, бога ради, прошу вас. Я — Веселая из Кладно. Папенька работал у вас на мельнице. Меня послала маменька, чтобы я попросила вас. Вы, верно, помните еще папеньку, — моляще просит девушка.
Мельник медленно сходит с желобов и приближается к воротам. Он открывает калитку и останавливается. Плотоядно оглядывает стоящую перед воротами девушку.
— А, барышня! Это ты, недотрога? Мы ведь знакомы. Ты у нас уже была. Убежала, чуть глаза мне не выцарапала. А теперь пришла снова. Да еще на отца ссылаешься. Знаю я вас, кладненских невинных младенцев. Валяетесь на отвалах, в лесах и домах с венграми и со всякими парнями. А тут вдруг стесняетесь и сердитесь. Наш брат для них нахал, противный старикашка. Не так ли ты кричала? Уже не знаешь? Не помнишь? Говорить разучилась?
Мельник приближается к девушке. Берет за подбородок и поднимает кверху ее склоненную голову. Указательным пальцем другой руки тычет в грудь. Девушка не двигается. Стоит как вкопанная. Мельник снова напирает.
— Ну, говори, зачем пришла? Снова будешь беситься и ругаться? Чего торчишь тут?
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.