Красное и черное - [53]

— А въ селѣ Лыкачевѣ, — начинаетъ опять Чепурной, — молодые крестьяне устроили сельско-хозяйственное общество, а батюшка организовалъ вольную пожарную дружину. Село торговое, большое, вся дружина изъ торговцевъ.

— Въ то воскресенье, — прибавляетъ сторожъ, — было у нихъ большое пьянство. Послѣ пьянства ударили въ набатъ, собрались человѣкъ двѣнадцать, поѣхали на бочкахъ по селу. А батюшка стоитъ на крыльцѣ, о косякъ опершись. Шатаетъ его… — Эта дружина, говоритъ, великое дѣло. Она всѣхъ крамольниковъ вздернетъ… Говоритъ: военное положеніе, нужны жертвы, будемъ вѣшать!..

— Потомъ собиралась ярмарка, пошелъ слухъ о бунтѣ. Торговцы послали за солдатами самовольно, а обществу не сказали. Пришли двѣ роты, офицеръ посылаетъ къ старшинѣ, чтобы выставить 45 подводъ на случай отъѣзда.

А старшина ни сномъ, ни духомъ. — «У насъ, говоритъ, все благополучно. Мы не звали воинскую силу». Такъ солдаты было ушли, но изъ вольной дружины Сокольниковъ и Еропкинъ догнали ихъ и упросили вернуться. Тутъ складку сдѣлали торговцы, устроили пиръ. А батюшку качали на креслѣ, съ рюмкой въ рукѣ, потомъ подняли вверхъ. Онъ ту же рѣчь сказалъ къ солдатамъ. — Здѣшнихъ крамольниковъ нужно искоренить!

— А молодежь озлилась, — прибавляетъ сторожъ. — Ночью у батюшки ворота дегтемъ вымазали…

— У нашихъ сосѣдей въ селѣ Сиротскомъ, — начинаетъ онъ опять — отецъ дьяконъ подъ окнами слушаетъ. Парни стали грозиться: — Поймаемъ, патлы острижемъ!

— А ну ихъ къ черту! — отрывисто говоритъ Чепурной. — Поѣдемъ на хуторъ.

Хуторъ, это — оригинальная затѣя части Верхорожскихъ крестьянъ. Семь семействъ изъ «сознательныхъ» соединились и составили хозяйственную артель. Эти семьи были изъ самыхъ бѣдныхъ, но послѣ основанія артели онѣ получили возможность снять въ аренду изрядный участокъ владѣльческой земли и основали артельный хуторъ. Хуторъ стоитъ въ сторонѣ отъ села, въ густомъ дубнякѣ. Онъ находится на замѣчаніи у начальства, и, прежде чѣмъ попасть туда, мы дѣлаемъ извилистый крюкъ, въ родѣ лисицы, путающей свои слѣды.

На хуторѣ, къ сожалѣнію, было мало народа. Большая часть мужчинъ была на полевой работѣ, кое-кто — на отхожемъ промыслѣ. Пять семействъ проживали въ селѣ въ собственныхъ избахъ, и только двѣ жили на хуторѣ. Впрочемъ, самъ основатель артели былъ на-лицо. Это былъ слѣпой съ дѣтства, и онъ не выѣзжалъ на поле. Ослѣпъ онъ отъ оспы, которая изрыла ему все лицо. Несмотря на эти рытвины, черты его не были лишены пріятности. Онъ былъ еще очень молодъ, тонокъ тѣломъ и производилъ впечатлѣніе какой-то одухотворенности. Говорилъ онъ тихо и медленно; его слѣпые глаза были постоянно закрыты, и казалось, что онъ обдумываетъ какія-то важныя мысли. Я давно замѣчалъ, что въ рабочей средѣ увѣчные часто пріобрѣтаютъ особую интеллигентность. Жизненная сила, освобожденная отъ мускульнаго труда, уходитъ въ голову и порождаетъ новыя мысли. Увѣчье отрываетъ отъ грубой матеріальной «радости бытія» и порождаетъ сосредоточенность и безстрастіе. При видѣ этого слѣпого учредителя новой артели мнѣ вспомнился другой слѣпецъ, именемъ Шендеръ Капоресъ, тоже ослѣпшій въ дѣтствѣ отъ оспы, который нѣкогда побирался въ маленькомъ литовскомъ мѣстечкѣ, а теперь, несмотря на слѣпоту, объѣзжаетъ весь околотокъ съ проповѣдью новаго слова и новой истины…

Слѣпой хозяинъ настойчиво приглашалъ насъ остаться на ночлегъ.

— Наши подъѣдутъ, поговоримъ. Вы разскажете намъ, что на свѣтѣ дѣлается!..

Мы отказались съ большимъ сожалѣніемъ. На третье утро мы должны были попасть въ Петровскъ на экономическій совѣтъ, а по дорогѣ хотѣли посѣтить еще три села.

— У насъ все сообща, — разсказывалъ мнѣ слѣпой — продукты, и деньги, и даже одежда. Напримѣръ, одинъ артельщикъ иконы пишетъ, другой — маляръ. Теперь работаютъ на сторонѣ, каждый мѣсяцъ сюда деньги посылаютъ. А трое здѣсь, около земли. Надѣльная у насъ земля по тридцаткѣ въ каждомъ полѣ, а арендованной — 45 десятинъ, (тридцатка обозначаетъ десятину въ 30 x 80 = 2,400 саженъ). — Надѣльная земля вовсе истощала, — разсказывалъ слѣпой: — Сей годъ на сѣмена не соберешь. А арендная родитъ…

— Седьмой артельщикъ у насъ — церковно-приходскій учитель. Запугали его батюшки, не похожъ на человѣка, а на зайца. И, напримѣръ, женили его 18-ти лѣтъ; жена каждый годъ рожаетъ; теперь ему 26 лѣтъ, а у него шесть человѣкъ дѣтей. Мы его изъ церковныхъ учителей взяли, опредѣлили его писцомъ къ страховому агенту. Теперь хотимъ изъ него человѣка сдѣлать. Онъ учиться очень охочъ, пусть готовится на настоящаго учителя.

— Мы рѣшили артелью, — продолжалъ слѣпой, — наемныхъ рабочихъ не брать, водки не пить и табаку не курить, и на молебны деньги не тратить. Отъ того болѣе батюшка и сердится на насъ. Колесо порядочное, а дохода причту нѣтъ.

— А женщины не ссорятся у васъ?

— А почто намъ ссориться? — весело отозвалась молодка, хлопотавшая у стола. — У насъ борщъ разный. А захотимъ — вмѣстѣ сольемъ.

— Мы дѣлимъ продукты по ѣдокамъ, — объяснилъ слѣпой, — а стряпаемъ разно, какъ случится: кто вмѣстѣ, кто порознь.

— Какъ же у васъ артель началась? — настаивалъ я.

— Вотъ я тебѣ разскажу, — предложилъ маленькій старичокъ, служившій намъ проводникомъ на опальный хуторъ. — У насъ въ селѣ два конца, Лозиноватый и Лозный. На Лозиноватомъ торговые мужики живутъ. А нашъ конецъ бѣдный, пятьдесятъ два двора. Но живемъ мы дружно, всѣ вообще. Напримѣръ, если тебѣ ѣхать надо, ты вышелъ и поймалъ сосѣдскую лошадь. А сосѣдъ твою. И хлѣбомъ помогали… Такъ у насъ идетъ въ родѣ артели. А на будущій годъ еще десять семействъ хотятъ къ нимъ вотъ присоединиться…