Красное и черное - [24]

— Словно кровь, — сказалъ Миша.

Алые круглые цвѣточки дѣйствительно походили на капли кровавой росы, брошенной на стебли травы, или, быть можетъ, проступившей изъ-подъ земли тотчасъ-же послѣ погребенія.

— Эта кровь купитъ свободу! — сказала Елена.

— Пойдемте отсюда!

Они обошли могилу и пошли вдоль стѣны, но настроеніе, витавшее надъ этими безымянными крестами, послѣдовало за ними и не хотѣло отстать.

На лица ихъ легла строгая тѣнь и они даже говорили тише, какъ въ комнатѣ больного.

— Я тоже готова такъ умереть! — сказала Елена.

Миша взглянулъ на нее и она показалась ему похожей уже не на музу, а на призракъ. Сердце его сжалось.

— Не говорите такъ! — горячо возразилъ онъ. — Зачѣмъ вамъ умирать? Живите. Когда нужно будетъ, мы умремъ за васъ.

Елена посмотрѣла на него съ нѣкоторымъ удивленіемъ. Въ душѣ его какъ будто что-то сорвалось или, долго сдерживаемое, вырвалось наружу. Глаза его блестѣли и голосъ звучалъ порывомъ и увлеченіемъ.

— Елена Борисьевна, не будемъ думать о смерти! Одинъ разъ намъ жить! одна молодость!..

Онъ крѣпко сжалъ руку дѣвушки своей черной мозолистой ладонью.

— Ой, больно! — крикнула Елена, — вырвала руку и затрясла ею въ воздухѣ.

— Леночка, я люблю васъ!

Вмѣсто отвѣта Елена поднесла свою сдавленную кисть близко къ, лицу и стала дуть на нее, какъ дуютъ маленькія дѣти. Быть можетъ, она просто хотѣла этой рукой прикрыть свое пылающее лицо.

Миша подождалъ минуту, потомъ лицо его перекосилось, какъ въ судорогѣ.

— Или, можетъ, я вамъ не пара, Елена Борисьевна?..

Елена не отвѣчала.

— Зачѣмъ ты дразнила меня? — горько и яростно воскликнулъ Миша. — Зачѣмъ издѣвалась? Не смотрѣть бы мнѣ на твою красоту!..

Онъ быстро повернулся и хотѣлъ уйти по тропинкѣ назадъ къ воротамъ.

— Не сердись, Мишенька! — Елена слегка коснулась пальцами рукава Миши.

— Леночка!

— Миша остановился и даже приложилъ руку къ сердцу. Радость пришла слишкомъ неожиданно, какъ молнія или ударъ.

Они опять пошли по тропинкѣ, рука съ рукой, и свернули вправо. Впереди, на нѣкоторомъ разстояніи, шла другая юная чета. Эти тоже шли подъ руку и, повидимому, были совершенно поглощены другъ другомъ.

— Вотъ посмотрите, какіе дружные! — сказала Елена шутливо. — Идутъ рядышкомъ и не спрашиваютъ, пара или не пара?

— Леночка, я люблю васъ!

Онъ готовъ былъ встать на колѣни и поклониться своей спутницѣ, какъ новой богинѣ.

Сбоку тропинки стояла ветхая скамья, Богъ вѣсть, откуда заброшенная въ эту пустынную часть кладбища.

— Сядемъ, Леночка! — предложилъ Миша.

— Какъ ты будешь любить меня? Я мужичьяго рода, черной кости, а ты вымыта въ семи дворянскихъ водахъ.

— Полно, — возразила Елена. — Въ дворянскомъ мытьѣ что хорошаго? А черная кость не хуже бѣлой кости.

— Но только знай, Елена: кровь свою пролью за тебя до послѣдней капли. Хочу быть твоимъ рабомъ, твоей вещью.

— Не надо быть рабомъ, — быстро возразила Елена. — Будь человѣкомъ. Иди за мной, куда я иду.

— Пойду до смерти! — стремительно воскликнулъ Миша, — а ты, Леночка, пойдешь за меня замужъ?

— Зачѣмъ замужъ? — возразила Елена просто, — ты самъ сказалъ: короткая наша жизнь. У насъ нѣтъ времени быть мужемъ и женой.

Миша не отвѣчалъ.

— Повѣнчала насъ сабля вострая, уложила спать мать-сыра земля, — тихо сказала Елена.

Это было брачное обѣщаніе, жуткое и зловѣщее, какъ окружающее ихъ кладбище.

— Будь такъ! — сказалъ Миша. — Да будетъ наша любовь свободная.

Елена кивнула головой.

Миша посмотрѣлъ по сторонамъ. Другая пара прошла далеко впередъ и ея не было видно. Онъ обвилъ станъ Елены рукою и привлекъ ее къ себѣ. Голова Елены легла къ нему на плечо. Онъ нагнулся и губы ихъ встрѣтились, потомъ разошлись и снова встрѣтились.

Какъ многіе лучшіе юноши изъ интеллигентной и даже рабочей среды, Миша хранилъ цѣломудріе и цѣловалъ женщину въ первый разъ. Губы у Леночки были полныя, упругія. Они сидѣли на скамейкѣ, на старомъ кладбищѣ, держали другъ друга за руки и цѣловались, не думая о настоящемъ, не заботясь о будущемъ, полные упоительнымъ ощущеніемъ минуты, молодые, счастливые и сильные, какъ боги.

VI.

Событія надвинулись неожиданнымъ вихремъ изъ наивной и увѣренной въ себѣ провинціи на умный и маловѣрный Петербургъ.

Московская забастовка захватила югъ Россіи, потомъ Волгу и Вислу, Двину и наконецъ Неву. Заводы встали, электричество погасло, газеты перестали выходить. Работа смѣнилась досугомъ и общее желаніе перемѣнъ снова охватило всю милліонную массу празднаго и возбужденнаго населенія, и погнало его на улицу съ неудержимой силой. Началось новое выступленіе петербургскаго населенія, столь же стихійное и массовое, какъ и въ минувшемъ январѣ.

Въ учебныхъ заведеніяхъ и на заводахъ каждый вечеръ собирались огромные митинги, привлекавшіе тысячи и тысячи людей. Днемъ на улицахъ происходило столпотвореніе, собирались толпы и завязывались манифестаціи. Казаки и конные городовые разгоняли ихъ и забирали «зачинщиковъ» подъ арестъ. Нагайки свистѣли, шашки поднимались и опускались, револьверные и ружейные выстрѣлы трещали въ воздухѣ. Каждый день были убитые и раненые, по одному, по два. Кровь лилась въ розницу, исподволь: тамъ и здѣсь, на разныхъ перекресткахъ, ибо власти не имѣли общаго плана и никакъ не могли рѣшиться произвести второе оптовое кровопусканіе.