Она взяла со столика бокал с вином и долго смотрела, как переливается свет в его янтарной глубине.
— Мне пришлось. Кому-то ведь нужно оплачивать счета. Это была единственная работа, которая позволяла мне работать ночью, а днем ходить в колледж и присматривать за младшей сестрой и отцом. Один год перешел в два, потом в три, и прежде чем я смогла это осознать, я уже увязла в этой газете. Всегда легче ничего не менять, чем двинуться дальше.
— А теперь?
— Теперь я думаю о новых путях. Но это… — Сара вздохнула, — это так страшно…
— Мне знаком этот страх. С тех пор как занял кресло моей матери и возглавил компанию, я все время боюсь. Я боялся, что все развалится. Теперь, с новой линией обуви и весенней коллекцией, я тоже боюсь — ведь это может привести как к успеху, так и к краху.
— Я уверена, что у вас все получится!
— Хорошо, что хоть кто-то уверен. — Вздохнув, он сделал глоток вина и снова пересел на кушетку. — Моя мать тоже так держалась. Даже если ей и было страшно, она никогда этого не показывала.
— Она начала заниматься модой еще со школы, верно?
Он кивнул:
— Все, что она шила, она носила. Ее подруги то и дело просили сшить что-нибудь и для них. Но только после того, как мама получила целый список заказов для школьного бала, она поняла, что это могло бы стать делом ее жизни. Она пошла в колледж, чтобы получить образование в этой области, одновременно не забывая и свой маленький бизнес. А закончив его, основала «ЛЛ Дизайн».
— А ваш отец? Он тоже этим занимался?
— Мой отец был… журналистом. У него уже была семья.
— О…
— Да. Моя мать узнала об этом в тот день, когда поняла, что беременна. Он не хотел никаких детей, поэтому с этого дня нас осталось только двое — я и она.
— Наверное, это было очень тяжело…
— Пускай у меня и была одна мать, но зато какая! Я считаю, что мне очень повезло.
— Как она сейчас?
Он молчал. Вот она — возможность сказать правду. Если бы кто его и понял, то, скорее всего, Сара. Но поняла бы?..
— Я думаю, она счастлива, — наконец сказал он.
— А вы?
— Я? — Он вздохнул. — У меня нет времени об этом думать.
— Тогда почему бы вам просто не продать компанию Фредерику и не избавиться от этой ноши?
— Я не хочу, чтобы дело моей матери попало в другие руки, особенно этому идиоту.
Улыбка скользнула по ее лицу. Сара встала и начала перебирать стоящие рядом на полке диски. Открыв коробку с диском Норы Джонс, она поставила его в проигрыватель. Мягкие звуки блюза наполнили комнату.
Он встал и остановился за ее спиной. Его рукам так и хотелось дотронуться до ее мягких каштановых волос…
Сара повернулась к нему, и опять эта странная полуулыбка появилась на ее лице.
Его палец скользнул по ее нижней губе. Их взгляды встретились.
Почему до сих пор ее не сцапал какой-нибудь умник? Почему она одна, так же как и он?
Где-то на заднем фоне Нора Джонс пела о любви.
Калеб наклонился ближе к ее лицу, пока их губы не оказались лишь в миллиметре друг от друга, пока дыхание их не слилось…
— Возможно, стоит это сделать снова… Для полной уверенности…
— Возможно, — выдохнула Сара, и не успела пройти и секунда этой агонии, как…
Он поцеловал ее.
Желание пронзило его в то же миг, как их губы встретились, и вместо простого нежного объятия его руки начали жадно двигаться по ее телу. Она неловко поставила бокал на полку — он едва не опрокинулся, брызнув на них сладкими каплями. Ее пальцы вплелись в его волосы, он прижимал ее к себе все сильнее, пока никто из них уже не мог сказать, где начиналась она, а где кончался он.
Их поцелуй был жарок. Языки, словно огненное пламя, сплетались и танцевали между жадными губами. Он прижал ее к себе, чувствуя искушающее давление ее груди, а потом отстранился ровно на столько, чтобы просунуть между ними руку, провести по кремовой округлости ее живота, а затем обхватить ее грудь. Она застонала и выгнулась, прижимаясь бедрами к его животу.
— Калеб, — прошептала она. — О, Калеб, мы не должны…
— М-м-м… — Он наклонил голову и скользнул губами по нежной шее, а его пальцы продолжали играть с ее заострившимся соском.
— Нет, Калеб… нам нужно остановиться.
Что-то в ее тоне заставило его поднять голову. Их глаза встретились.
— Почему?
— Потому что мы работаем вместе… я не хочу, чтобы на то, что я напишу, повлияли наши… отношения.
Он улыбнулся:
— Ты хочешь сказать, есть какое-то противоречие?
Она отстранилась от него:
— Давай смотреть правде в глаза. Даже если не считать эту статью… Я ведь совсем не твоего типа женщина.
— Откуда ты знаешь, какой он — мой тип?
— Я целый год наблюдала за тобой и за теми, кто был рядом.
— Это не те женщины, с которыми мне бы хотелось общаться. А с тобой — да.
Ее глаза пристально вглядывались в его лицо.
— Правда?
— Правда.
— Но тогда почему ты проводишь в клубе каждую ночь, если там совсем не те люди, с которыми тебе хотелось бы общаться?
Калеб глубоко вдохнул и задержал дыхание. Он только что сказал Саре, что хочет быть с ней. При таких отношениях люди должны быть откровенны друг с другом. Честны. Во всем, даже в самых ужасных своих ошибках. Но если он скажет ей правду, как она отреагирует?
— Так проще, — выдохнул он.
— Чем иметь дело с проблемами компании?
