Красная тряпка - [3]

— Аксоны слишком однообразны, а здесь все-таки богатство форм, — заметил он. — Они, скорее, похожи на желтые листья в черной воде или на золотых рыбок... Или вот еще бывают морозные узоры, знаете?

В голосе адмирала была такая надежда, что младший коммандер был вынужден согласно кивнуть.

Светлое будущее

— Ой, я вас умоляю, — профессор вставил в ухо наушник и решительно запрыгнул на край ванны. — Это какие-то никчемные пара десятков лет, отосплюсь, заодно повторю курс фундаментальной физики.

— Но будущее…

— Вы практики, милые мои, — оборвал его профессор. — А я теоретик. Теоретику нужно быть немного фантастом, да. Фантастику любите? Читаете?

— Любим, — хором сказали ассистенты. — Читаем.

— Ну вот, — он ногой попробовал физраствор, точно это была вода в заливе, и опустил туда обе тощие ступни. — И я люблю. Так что к старту в будущее готов.

— А что сказать вашему белорусскому коллеге? — осторожно спросила секретарь. — Он тоже хотел...

— Скажите ему, что решительнее надо быть, батенька, решительнее, — съязвил профессор. — Я первый пассажир экспресса «сегодня-завтра». А если эксперимент удастся, то мы заглянем и на триста лет вперед! Маркуса не забывайте кормить только. Я сделал ему инъекцию нашей разработки, хотелось бы в общих чертах понаблюдать, но уже положусь на вас. Собака может не дожить.

Секретарь не выдержала и всхлипнула. Старик сердито сдвинул кустистые брови и соскользнул на дно ванны. Крышка надвинулась на него сверху и медленно поползла в пазы, пока он махал ассистентам рукой жестом, в котором было что-то от приветствия Гагарина всему человечеству.

— Какие дураки, — сказал он себе, откидывая голову на держатель и вставляя себе в нос трубки. — Двадцать лет — это мгновение для науки…

— … и огромная перспектива для человечества!

Профессор закончил фразу, когда его выбросило из глубин физраствора на поверхность. Таймер показал ему завершение программы. Значит, двадцать лет прошло и снаружи стоит «племя младое, незнакомое» в прямом смысле — те, кто его провожал, уже, наверное сами профессора. Он сдвинул крышку в сторону и с любопытством выглянул наружу. «Младое племя» в белых одеждах смотрело на него с открытыми ртами, они явно не ожидали вскрытия «саркофага» прямо сейчас, и были здорово напуганы.

— Приветствую наше светлое будущее, — пафосно произнес он собравшимся молодым людям, поднимая руку.

— Благослови, владыко, — хором ответили те, почтительно опускаясь на колени.

Монетка в десять центов

Мисс Джонсон вышла из класса, и тогда Майк обернулся к Джошу, навалился на его парту, роняя локтями карандаши и ручки.

— Хочешь с нами?

Луиза засмеялась, Клер фыркнула, а Кен просто заржал в голос. Предложение было более чем щедрым — никто никогда не звал хилого, с вечно приоткрытым ртом и гнусавым голосом Джошуа дальше местной рекреации, где можно было натянуть ему куртку на голову и напинать в тощий зад кроссовками. Он и сам понимал, что с освобождением от спортивных занятий обречен вечно сидеть на переменах под подоконником, вооружась длинной железной линейкой, которую ему никогда не хватало мужества пустить в ход. Причина столь щедрого предложения была очевидна — над ним опять собираются посмеяться.

— Очкуешь, носатый? — выкрикнул с заднего стола Стив. — И правильно, таких как ты, там наизнанку выворачивает.

— Козел, — с досадой ответил Стиву Майк. — Нахрен ты проболтался?

— Да он все равно не пойдет. Давай лучше позовем Денниса?

— У него зрение минус восемь, он там ни фига не увидит.

Джош следил за перебранкой своих врагов с тупым равнодушием. Пойдет он вместе с классом на аттракцион или нет — отношение к нему лучше не станет.

— Не ходи, — тихо коснулась его руки толстая Белинда, единственная, кто немного ему сочувствовал — с ней тоже не дружили девочки. — Если хочешь, сходим потом отдельно от всех.

Джош вздохнул. Отдельно от всех он ходит всю свою жизнь, он даже не знает, каково это — идти куда-то большой компанией, хохотать, покупать мороженое, лопать его, сидя на спинке скамейки в парке, другой рукой обнимая девчонку, чей язык соревнуется с твоим в касании карамельного сиропа в рожке. А если на минуточку забыть, что это все те же Майк, Стив и Кен, то, может быть, можно будет на секундочку представить, что он один из них? Просто представить?

— Я пойду, — решительно сказал он. — Когда?

Стив и Кен переглянулись, и последний тайком сделал победный жест.

— Сейчас, — заявил Майк, подхватывая с пола свою сумку.

Идти было недалеко, аттракцион занял помещение бывшего зеркального лабиринта, который недавно запретили из-за какого-то эпилептика. Джош видел объявление раньше, читал афишу и даже полез искать непонятное слово — вестибулярный аппарат, но понял только, что на аттракционе может стать плохо тем, кого укачивает в машине. Его иногда укачивало, но если собрать волю в кулак, как часто советует отец, то можно и совсем ничего не почувствовать. Интересно, есть ли у него эта самая воля? И в чем она должна выражаться? Например, если что-то сильно захотеть, это воля или просто желание?

— Бери билет, — услышал он голос Майка.

Джош опомнился, достал мятые доллары, выданные на обед. Кассир насыпала ему на сдачу горстку центов, которые он, не глядя, сунул в карман. Картонный билетик он пропустил в сканирующую щель и турникет распахнулся. Гогочущие одноклассники куда-то растворились, и внутрь он зашел один. Там было темно, и Джош осторожно пошарил перед собой — пусто, нет никакого кулака в боксерской перчатке, который вылетает тебе в нос, чтобы затормозить в миллиметре от лица — такое он видел в пещере страха в Диснейленде. Тогда аттракцион не рассчитал величину носа Джоша и немного врезал ему по кончику, было больно.