Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха - [23]

Они перешли на «ты».

Гиринг — один из лучших полицейских Германии, многие говорят: лучший. Всякий раз, когда совершалось покушение на жизнь Гитлера, именно ему доверяли почетную миссию вести расследование.

Его заместитель и доверенный Вилли Берг — человек того же склада: родственные души, если можно так выразиться. Берг, телохранитель Риббентропа во время знаменательной поездки в Москву, был очевидцем подписания германо-советского договора. Низкорослый и полноватый, он выглядел комичным антиподом устремленного ввысь шнуроподобного Гиринга. Эти Дон Кихот и Санчо Панса входят в нашу историю рука об руку, глядят нагло и ухмыляются; они ни во что не ставят разглагольствования бравого Гиммлера по поводу «еврейской мрази», которую они должны истребить, но все же немного ослеплены открывшимся перед ними широким полем деятельности.

Интересная деталь: Гиринг обречен и знает это. Его хриплый голос—следствие раковой опухоли, разъедающей ему горло. Любопытно, что врачи рекомендовали ему только два способа лечения: кофе и алкоголь. Он потребляет и то, и другое в неограниченных количествах. Каждый раз, когда в нашем рассказе будет всплывать образ начальника зондеркоманды, не нужно забывать о бутылке коньяку на его столе и кофейнике на плите или портативной плитке. Надо также помнить, что между Гирингом, который должен уничтожить «Красную капеллу», и раком, который уничтожает его, идет борьба за выигрыш во времени.

Аламо, без сомнения, самый важный агент, попавший в ловушку на улице Атребат. Он ничего не сказал Фортнеру. Гиринг приказывает отправить арестованного в Берлин. Его могли бы подвергнуть пытке, ведь в зондеркоманде есть мастера этого дела. Гиринг в принципе не против пыток, но считает, что они должны быть эффективными. Он оценивает своего пленника: это человек чистый, восторженный, жаждущий принести себя в жертву, стать героем. Если ему представится возможность умереть в муках с пением «Интернационала», все пропало. Значит, его надо гладить по шерстке, приручать. С ним разговаривают за бутылкой коньяку. Аламо случайно упоминает, что служил в Испании. В каких войсках? Что за вопрос! Конечно же, в авиации. Когда речь заходит о самолетах, Аламо становится сам не свой. Щелчок в мозгу Гиринга. В тот же вечер заключенного выводят из камеры и поселяют в квартире начальника зондеркоманды. Его знакомят с высоким меланхоличным молодым человеком, бывшим пилотом люфтваффе, которому недавно ампутировали ногу: это сын Гиринга. Все последующие дни они увлеченно разговаривают друг с другом, размашисто жестикулируя, как это делают все летчики, вспоминающие о своих воздушных дуэлях. Неглупый ход. Но Аламо ограничивает свои излияния разговорами об авиации: он не выдает ни кода, ни организационной структуры брюссельской сети. И поскольку хитрость Гиринга не удалась, пленника снова отсылают в тюрьму Сен-Жиль. Тем не менее мы убедились, что за дело взялся настоящий мэтр сыска.

Франц Фортнер отыскивает след

Фортнер работает все профессиональнее. Пока что ему предоставляют свободу действий в Брюсселе. Гиринг понял, что Рита Арну—их единственная надежда, только ее показания позволят развернуть новую операцию в Бельгии. Кстати. Фортнер с самого начала обращался с Ритой так же, как Гиринг с Аламо, правда, не из хитрости, а потому, что искренне к ней расположен. И поскольку девушка оказалась сговорчивее русского…

Она выдала подпольные клички, насторожившие немцев: Большой шеф, Маленький шеф, Профессор и т. д., сообщила некоторые приметы. Адреса своего любовника Ромео Шпрингера она не знает, но ей известно, что он часто появляется на брюссельской бирже. Фортнер напрасно разыскивает его там: птичка улетела, не оставив следа. Но к нему поступает донос, облегчающий поиск: если Фортнер интересуется Шпрингером, ему советуют проследить за женщиной, заведующей машинописным бюро на бирже. Фортнер обнаруживает в официальной корреспонденции телеграммы, адресованные ею одной служащей парижского отделения бельгийской Торговой палаты. Значит, у сети есть ниточка и во Франции? Фортнер снимает фотокопии с этих телеграмм и отсылает их по назначению. Парижская корреспондентка, видимо, играет роль «почтового ящика». За ней устанавливают наблюдение.

Он расспрашивает Риту и об агенте, работавшем в прекрасно оборудованной мастерской по подделке документов на улице Атребат. Она описывает его внешность, сообщает, что это польский еврей, но ни адреса, ни мест, где он появляется, не знает. Сведений маловато, но Фортнер не новичок в подобных делах. Настоящим мастером по подделке документов за один день не станешь, и пока набиваешь руку, вполне можешь привлечь внимание полиции. Немало таких «мастеров» Фортнер упрятал за решетку, когда был следователем. Он обращается в бельгийскую полицию и в ее архивах находит сведения о том, что некий Абрахам Райхман, польский еврей, перед войной был заподозрен в том, что снабжал подпольный коммунистический аппарат фальшивыми банкнотами. Описание внешности, приведенное в его карточке, совпадает с приметами, названными Ритой. Но как найти Райхмана? Именно здесь судьба впервые улыбнулась Фортнеру. Один из его заместителей, Вайгельт