Крах диссидентки - [34]

— Ну чудесно! — радовался редактор, крепко пожимая Арсению руку. — Ну молодчина! Нам как раз нужно несколько публицистических статей на тему контрпропаганды! А еще лучше — памфлетов. Кстати, твою книгу памфлетов выдвинули на соискание премии Ярослава Галана! Я активно поддержал!

— Спасибо, — скептически усмехнулся Арсений, он не верил, что получит премию.

— Будешь благодарить, когда получишь! — заметив его усмешку, махнул рукой редактор. — Так ты был в родном селе?

— Да, у брата… — неохотно ответил Арсений, который личные дела не обсуждал с редактором, тот был вдвое старше него.

— Ну что там, не все выгорело? Спасут урожай эти дожди? — расспрашивал Иван Игнатьевич. Он был из тех руководителей, которые со знанием дела обо всем говорили и писали, хотя знание это черпали не из жизни, а из статей, из рассказов подчиненных. Выехать куда-либо в район, в колхоз, на завод у него не было времени. А главное — желания, ибо смотреть на свет божий он привык только через газетные полосы.

— Должны спасти, — неуверенно ответил Арсений.

— А как рыба ловится? — допытывался редактор. — Вот отдых! Смотришь на поплавок, и ни одной тебе мысли в голове! И засыпаешь, а перед глазами красный поплавок.

— Воды мало в Псле, — произнес Арсений. — Колодцы, родники пересохли.

— Вот беда маленьких речек. Гибнут они! Надо нам ударить в набат. Может, ты возьмешься за эту проблему?

— Можно попробовать. Но проблема эта сложнее, чем на первый взгляд кажется. Вот одна из таких: большие города выпивают маленькие речки. Что прикажете делать? Не давать городам воды?

Зазвонил телефон, редактор поговорил, положил трубку, сказал, не глядя на Арсения:

— Я тогда, помнишь, высказал недовольство, что ты ломаешь семью. А теперь вижу, ты мудро сделал, что вовремя порвал с Витой. Пока ты отдыхал, она тут с этим ненормальным Марчуком такие фокусы выкидывала, что ой-ой! — неодобрительно покачал он головой. Арсений промолчал, и редактор продолжил: — Ездили они в Москву, устроили там, на квартире такого же непризнанного гения, как Марчук, пресс-конференцию для иностранных журналистов. Говорят, они подали заявление на выезд за границу, а их — такие-сякие! — не отпускают! Обращались к самому президенту Америки, чтоб он помог им выехать, как они сказали, в «свободный мир». Ну, все радиоголоса буквально захлебываются — так, мол, у нас попирают права человека! Как это тебе нравится?

После того, как Арсений увидел, что Марчук сделал с его квартирой, он ничему уже не удивлялся. Такой «гений» способен на все.

— Простите, Иван Игнатьевич, но… Я не хотел бы обсуждать поведение моей бывшей жены, поскольку могу быть… Ну, сами понимаете… могу быть не объективным… — не говорил, а выдавливал из себя слова Арсений, ему действительно не хотелось говорить что-либо плохое о жене, с которой прожил пять лет, от которой имеет сына, которую, несмотря ни на что, продолжает любить.

— Понимаю, — закивал головой редактор. — Хотя, правду говоря, и не разделяю твоей деликатности. Речь идет об очень серьезном деле! Радиоголоса, которыми дирижирует ЦРУ, называют ее диссиденткой: она, мол, не побоялась встать на борьбу за права человека в нашей стране.

Наступило неприятное молчание. Арсений спросил:

— Я могу выйти на работу?

— Да. Скажи Люсе, пусть пишет приказ! — Редактор встал, показывая, что разговор окончен. — И на отзыв из отпуска, и на командировку. Поедешь в Донецк, разберешься там в одном деле. Люся принесет тебе письмо. Прислали рабочие. Интересный, думаю, соберешь там материал. — Он добродушно усмехнулся: — И не обижайся, что я задел твое неприятное…

Вернувшись в свою комнату, Арсений подумал: суд выдал ему документ, что Вита не является его женой. Она вышла замуж за другого. А порвались ли все нити, связывающие их? И как долго они будут рваться? И настанет ли такое время, когда они совсем порвутся?

5

После возвращения из отпуска прошло несколько недель. Арсений побывал в Донецке, действительно напал там — по следам письма — на интересный материал. Написал уже вторую статью. Прочитав ее, редактор беспокойно заерзал в кресле: надо было иметь смелость напечатать ее. Теперь он, знал Арсений, станет давать статью членам редколлегии, подстрижет и причешет ее так, что и родной отец не узнает. Спорить? Отстаивать? Пожалуйста! Но ответ будет один: «Я печатаю, я — отвечаю!» И это верно: отвечает за газету он, его и последнее слово… «Был бы ты на моем месте, — доказывал редактор, — мои статьи бы правил!» Трудно было с ним не согласиться, ибо, когда Арсений готовил к печати статью какого-нибудь автора, он редактировал ее как считал нужным.

Арсений очень скучал по сыну, но в Яворин не ехал, не зная — там ли сейчас Марчук и Вита. Встречаться с ними не хотелось. Обидно, что книги, нужные ему для работы, — а Вита никогда их не брала в руки! — нельзя было купить в магазине так легко, как он купил необходимую посуду. У него были книги, ставшие библиографической редкостью. Утешал себя тем, что, потеряв Виту, о книгах нечего печалиться. Со временем насобирает их больше, чем было. А те, что ушли от него с Витой, никогда не возвратятся.