Крах диссидентки - [35]

«Пусть немного уляжется волнение в душе, — успокаивал себя Арсений. — Тогда начну ездить в Яворин, будут они там или не будут. Оттуда они Алешу не заберут, не Марчук же будет за ним ухаживать, а Вита, конечно, как мать. Ей хватит раз в неделю наведаться к сыну, осыпать его поцелуями, измазав губной помадой, поиграть. А постоянно пусть мама им занимается, она учительница, она умеет воспитывать детей. Старушке все равно делать нечего».

Домой Арсению, после ухода Виты, почти никто не звонил. Аппарата не забрали, телефон работал, и Арсений не на все звонки отвечал. Сегодня они раздавались не переставая, минуты по три. Кто это так упрямо добивается его? Не Вита ли? Отложил ручку, взял трубку.

— Слушаю!

— Алло! Арсений Андреевич? — послышался в трубке голос, который Арсений сразу узнал: звонил Марчук. — Алло!

— Да, это я! — сдерживая волнение, спокойно проговорил Арсений.

— Вас беспокоит Мирослав Марчук. Возможно, вам не очень приятно, но, знаете… Алло! Вы слышите меня? Нам, Арсений Андреевич, крайне необходимо встретиться и поговорить… — важно, растягивая слова, продолжал Марчук. — Это не только моя мысль, но и Витина. Мы приглашаем вас в воскресенье в Яворин…

— Хорошо, я приеду, — сразу согласился Арсений: в самом деле, тещин дом был лучшим местом, где можно было встретиться двум Витиным мужьям и поговорить.

— Когда вас ждать: в первой половине дня или во второй? — уточнял Марчук, боясь, должно быть, чтобы Арсений не застал их там врасплох.

— Во второй…

Марчук положил трубку. «Мы вас приглашаем!» — мысленно повторил Арсений. Вот и дожил до того, что бывшая жена с новым мужем приглашают в гости. Что им от него надо? Как будто забрали все, что могли. Алименты на Алешу бухгалтерия тоже переводит Вите. И как Арсений ни ломал голову, не смог догадаться, зачем пригласили его на этот разговор. Может, не ехать? Да нет. Надо привыкать к тому, что Алешу можно увидеть только рядом с ненавистным Марчуком. С наглецами надо и держаться наглее! Так говорил себе Арсений, зная, что этого не будет, чтобы проявить такое нахальство, как у Марчука, надо у кого-либо позаимствовать его. Не мешало бы…

Подъезжая к Яворину, Арсений все больше ощущал внутренний протест против этой встречи, согласие на которую, как теперь казалось, поспешил дать. Но не поворачивать же назад? Придется поморгать глазами, хотя из всех троих у него как раз самая чистая совесть. Да, видимо, именно потому, что совесть его была чиста, и мучил стыд.

Подъехав к воротам, Арсений, как и раньше, трижды просигналил. Вышел из машины, чтобы открыть ворота, и остановился: во дворе стояла машина Марчука. «Мое место и тут занято», — невесело отметил он и оставил машину на улице. Алеша не выбежал навстречу — наверное, бегает где-то с мальчишками. Арсений вошел во двор. На пороге дома стояла, сдержанно-холодно усмехаясь, Вита. Не подавая руки, сказала:

— А я думала, ты не приедешь…

— Где Алеша? — спросил Арсений, на миг встретившись с Витой взглядом.

— Мама поехала к знакомым, он увязался за нею. Да она вот-вот вернется.

Арсений, почувствовав фальшь в Витином голосе, пристально глянул в ее серые глаза — какие же они были холодные! — и убедился, что она его обманывает. Пожалел, что приехал. Из дома вышел по-домашнему одетый — в джинсах, в пижамной рубашке — Марчук, поздоровался едва заметным кивком. Вита переглянулась с ним — что-то было в этом взгляде настороженное, — сказала:

— Идемте в дом!

И первой перешагнула через порог. За нею пошел и Марчук. Арсений шел вслед за ними, и ноги не несли его в тот дом, где он много раз бывал, где совсем недавно чувствовал себя как дома. В столовой был накрыт стол: бутылка коньяка, бутерброды. Три рюмки. «На этот раз не забыла поставить рюмку для меня», — отметил Арсений. Когда все сели, Марчук заговорил:

— Мы пригласили вас для очень важной беседы. Дело это мы можем решить только втроем. Но давайте сначала выпьем…

— Я за рулем! — отказался Арсений, пытаясь угадать, что же такое они должны решить втроем.

— Мы интеллектуалы, — Марчук все-таки наполнил рюмки и продолжал говорить с обычным видом превосходства, который так раздражал Арсения, — а потому, надеюсь, и отнесемся к этому вопросу не как обыватели! — Выдержав значительную паузу, глотнул коньяка. — Я хочу усыновить Алешу!

Смотри, как просто, а он, Арсений, не мог додуматься, о чем пойдет речь. «Глупый все-таки я», — выругал он себя. И, видимо, потому, что начал потешаться над собой, ему стало смешно. Ну пусть Марчук слишком уж «гениален», чтоб понять что-то простое, житейское, но — Вита?! Взглянул на мать своего сына. Она сидела так же напряженно, как в суде, когда слушала решение. Марчук, сделав еще несколько глотков коньяка, продолжал:

— Вита согласна!

«Гениальный ты дурень!» — думал Арсений, поняв и по тону Марчука, и по тому, как властно поглядывала на него Вита, что он совсем не хочет того, о чем говорит. Он уже, значит, под каблуком у Виты и делает то, что она ему приказывает. Вспомнилось: Вита, мотивируя, почему она ушла от него, выставляла такую причину: ты очень властный, надоело, мол, быть под твоим каблуком! Ты меня угнетал своею волей, я чувствовала себя рабыней! Это парализовало мою творческую энергию.