Крадущиеся тени - [50]

Ханна заперла за ним дверь и дважды проверила все замки. Бизона она впустила в спальню, когда наконец отправилась спать, хотя обычно ему полагалось спать в гостиной.

Забравшись в слишком большую и казавшуюся пустой без Джо постель, она включила телевизор и стала смотреть старый фильм, лишь бы не прислушиваться к глухому снежному безмолвию за окном.

* * *

– Гэри? – повторила Эбби.

Он опасливо косился на собаку и не смел переступить через порог.

– Где ты, черт возьми, его откопала? – буркнул Гэри.

Эбби уже собиралась ответить, когда до нее вдруг дошло, что она больше не обязана перед ним отчитываться.

– Гэри, что ты здесь делаешь? Уже почти полночь. – Эбби не сделала попытки успокоить оскалившегося, злобно рычащего Брайса.

Гэри отвел взгляд от пса и улыбнулся ей проникновенной улыбкой – той самой, которая когда-то пленила восемнадцатилетнюю девочку, слишком юную и неопытную, чтобы встревожиться и заподозрить неладное, когда он впадал в угрюмое молчание или взрывался приступами бешеной ревности. В молодости Гэри был поразительно хорош собой; теперь, к сорока, он отяжелел: наметилось брюшко и двойной подбородок. Слишком много лет он ублажал свой скверный нрав и непомерные аппетиты, это не могло не сказаться на его внешности.

– Я просто пришел повидать тебя, Эбби. Что тут такого?

В первый момент она страшно испугалась и теперь постаралась скрыть свое облегчение. Он еще не знает, что она встречается с Мэттом, пока, по крайней мере, не знает. Если бы узнал, то не сумел бы сдержаться: ревность Гэри проявлялась бурно и спонтанно.

Эбби перевела дух, стараясь говорить ровно и безучастно:

– Гэри, ты выбрал для визита странное время. Уже поздно, я устала и хочу лечь. И если этого мало, вспомни, что тебе говорил прокурор. Ты здесь больше не живешь, и, если будешь являться без предупреждения, я получу запретительное предписание. Ты же не хочешь, чтобы я за ним обращалась? Или ты хочешь обсуждать наши отношения в суде, на открытом слушании?

Это был единственный рычаг, который она могла против него использовать, и пользоваться им приходилось экономно, чтобы не истощить окончательно. Гэри был вице-президентом одной из местных компаний – солидного и уважаемого в городе агентства по продаже недвижимости. Хорошая репутация очень много для него значила. Развод – это одно дело, а вот развод с женщиной, обвиняющей его в жестокости и физических истязаниях на протяжении тринадцати лет брака, – это совсем другой коленкор.

Она обратилась к Бену Райану на следующий день после того, как под дулом дробовика (между прочим, его собственного) выставила Гэри из дому. Бен выслушал ее историю, – всю грустную и унизительную историю, подробностей которой Мэтт не знал до сих пор, – и помог ей не только подлинным сочувствием, но и юридической консультацией. Более того, он нанес Гэри частный визит и растолковал ее мужу на пальцах, что перед ним два пути: либо согласиться на развод без тяжб и выяснения отношений, либо пойти под суд за оскорбление действием и получить все тот же развод, но с обвинением в жестоком обращении.

С тех пор прошло несколько месяцев, в течение которых Гэри вел себя относительно пристойно, хотя на первых порах все норовил заявиться домой и объясниться. Когда у нее начался роман с Мэттом, Эбби стала опасаться, что ее неуравновешенный муженек заглянет к ней в самый неподходящий момент: столкновение дикой ревности Гэри с пламенным желанием Мэтра ее защитить наверняка могло бы привести к трагедии.

Она снова пошла к Бену, но на этот раз утаила от него существенный факт: не сказала, что встречается с другим человеком. Бен нанес еще один визит Гэри и объяснил ему, что, если он будет являться в дом незваным, это плохо отразится на его деловой репутации.

С тех пор Гэри стал вести себя тихо.

Слишком тихо.

Теперь он стоял на пороге дома и смотрел на нее, злобно хмурясь.

– Бьюсь об заклад, ты опять побежишь жаловаться Райану, хотя я всего лишь хотел тебя повидать. Скажи, Эбби, почему человеку отказывают в праве поговорить со своей собственной женой?

Рычание Брайса становилось все громче: то ли он почувствовал ее растущее напряжение, то ли расслышал угрозу в голосе Гэри. У Эбби не было ни малейшего желания успокаивать собаку.

– Гэри, – сказала она после минутного молчания, – наш развод будет окончательно оформлен примерно через три недели. Я тебе больше не жена. И ты не можешь сказать мне ничего такого, что мне хотелось бы услышать. Разве что «прощай». Пожалуйста, закрой ворота, когда будешь уходить.

Он еще сильнее сдвинул брови, но его голос звучал по-прежнему тихо, почти ласково:

– Не стоит тебе так говорить со мной, Эбби, ей-богу, не стоит. Пока последние бумаги не подписаны, ты все еще моя жена. А жена ни в коем случае не должна так разговаривать с мужем. Если, конечно, она понимает, что такой разговор не пойдет ей на пользу.

Эбби ощутила слишком хорошо ей знакомый холодок страха и постаралась овладеть собой: нельзя показать Гэри, с какой легкостью ему до сих пор удается оказывать на нее давление.

– Ровно через тридцать секунд я спущу этого пса. Судя по всему, мне не придется его науськивать, он и сам не прочь лишить тебя некоторых частей тела. А пока он этим занимается, я позвоню шерифу.