С этим он вложил в руку Крабата тесак, носить который на поясе было привилегией произведённых в подмастерья парней, затем отпустил его вместе с другими из комнаты.
Крабат был ошеломлён и сбит с толку, такого он не ожидал. Последним покинул он комнату и закрыл за собой дверь. Тут неожиданно ему накинули мучной мешок на голову, затем кто-то схватил его под плечи, а кто-то за ноги.
- Вперёд его, в мукомольню!
Это крикнул Андруш. Крабат попробовал вырваться - напрасно! Со смехом и шумом парни потащили его в мукомольню, швырнули его в мучной ларь и начали валять.
- Учеником он побывал! - крикнул Андруш. - Теперь давайте пропустим его меж жерновов, братья - мукомол должен быть без сучка, без задоринки!
Они месили Крабата, как тесто для хлеба, они катали его по мучному ларю туда и сюда, так что у него закружилась голова, они тыкали и пихали его кулаками - а один ударил его несколько раз со всей силы по голове, пока Ханцо не вмешался: "Прекрати, Лышко! Мы хотим его овольномелить, а не прибить!"
Когда они отстали от Крабата, ему казалось, будто его действительно перекрутили через мельницу. Петар стащил с него мешок, а Сташко высыпал горсть муки ему на голову.
- Он перемолот! - провозгласил Андруш. - Благодарю вас, братья! Теперь он стал оруженосцем крупы и зерна, за которого никому из нас не будет стыдно.
- Качай! - закричали Петар и Сташко, которые вместе с Андрушем распоряжались этим действом. - Качай его!
Снова Крабата схватили за руки и за ноги, мукомолы подкидывали его вверх и ловили. Это они проделали три раза подряд, потом послали Юро за вином в подвал, а Крабат должен был, чокнувшись со всеми по очереди, выпить.
- Твоё здоровье, брат - на счастье!
- На счастье, брат!
Пока остальные продолжали пить, Крабат сел в сторонке на стопку пустых мешков. Надо ли удивляться, что у него гудела голова - после всего, что он пережил в этот вечер?
Позже подошёл Михал и сел рядом с ним.
- Ты как будто бы кое с чем не разобрался.
- Нет, - сказал Крабат. - Как мог Мастер произвести меня в подмастерья! Разве время моего обучения уже закончилось?
- Первый год на мельнице в Козельбрухе считается за три, - проговорил Михал. - Вряд ли от тебя укрылось, что со времени своего прибытия ты стал старше, Крабат - как раз на три года.
- Но это невозможно!
- Тем не менее, - сказал Михал. - На этой мельнице и многое другое возможно - ты должен был за это время заметить.
Мягкая зима
Какой зима начиналась, такой и осталась она - снежной и мягкой. Лёд у шлюза, на плотине и в мельничном ручье не доставлял парням больших хлопот в этом году. Его живо скалывали, и иногда он по полнедели не намерзал больше. Зато снег шёл часто и обильно - к несчастью нового ученика, который едва поспевал убирать его.
Когда Крабат разглядывал этого Витко - такого тощего и красноносого - ему становилось ясно, что, должно быть, верно сказал Михал про три года, на которые Крабат за это время стал старше - и что, в сущности, он давно должен был заметить это по себе: по своему голосу, по своему телу, по своим силам и по тому, что с начала зимы у него на подбородке и щеках вырос лёгкий пушок, ещё не видимый глазу, но всё же, если провести пальцами, отчётливо ощутимый.
О Тонде он думал снова и снова в эту неделю, ему не хватало его повсюду, и было тяжко оттого, что он не мог посетить его могилу. Он пытался два раза и оба раза недалеко прошёл: слишком много снега лежало в Козельбрухе, Крабат застревал в нём уже после какой-то сотни шагов. Однако он был полон решимости, как только представится случай, сделать третью попытку - и тут приснившийся сон опередил его.
Весна, снег стаял, ветер растопил и унёс его. Крабат идёт через Козельбрух, сейчас ночь и день. Луна стоит на небесах, солнце сияет. Скоро Крабат должен быть у Пустоши - тут он видит в тумане фигуру, приближающуюся к нему. Нет, она отдаляется. Он понимает, что это Тонда.
"Тонда! - кричит он, - стой! Это я - Крабат!"
Ему кажется, будто фигура замешкалась на мгновение. Но как только он начинает идти, она тоже продолжает свой путь.
"Стой, Тонда!"
Крабат переходит на бег. Он бежит так быстро, как может. Расстояние уменьшается.
"Тонда!" - кричит он.
Теперь ему остаётся несколько шагов, - и вот он стоит перед ямой. Яма широкая и глубокая, ни один мостик не ведёт через неё, ни одного бревна поблизости, по которому он смог бы перебраться.
На той стороне стоит Тонда, он развернулся к Крабату спиной.
"Почему ты убегаешь от меня, Тонда?"
"Я не убегаю от тебя. Тебе следует знать, что я на другом берегу. Оставайся на своём".
"Повернись хотя бы ко мне лицом!"
"Я не могу оглядываться, Крабат, я не имею права. Но я слышу, и я отвечу тебе, три раза всего. Теперь спрашивай, что надо спросить".
Что надо спросить? Крабату не нужно раздумывать над этим.
"Кто, Тонда, виноват в твоей смерти?"
"Больше всего я сам".
"А кто ещё?"
"Ты это узнаешь, Крабат, если раскроешь глаза пошире. Теперь последний вопрос".
Крабат размышляет. Много ещё чего он хотел бы узнать...
"Я совсем один, - говорит он. - С тех пор, как ты ушёл, у меня больше нет друзей. Кому я могу довериться, что ты посоветуешь мне?"
