Сегодня, показалось ему, подмастерьям стало от этого тошно.
- Закрой пасть! - прошипел Петар, а Лышко швырнул башмаком.
- Ого! - крикнул Крабат, подскочив с тюфяка. - Полегче! Можно же просто сказать спокойной ночи...
Прилетел второй башмак, он задел Крабата за плечо, третий поймал Тонда.
- Оставьте мальчишку в покое! - велел он. - Эта ночь тоже пройдёт.
Затем он повернулся к Крабату.
- Тебе стоит улечься, юноша, и затихнуть.
Крабат послушался. Он не препятствовал, когда Тонда накрыл его одеялом и положил руку ему на лоб.
- Ну, спи, Крабат - и счастливого тебе Нового года!
Обыкновенно Крабат спал всю ночь до следующего утра, если только кто-то его не будил. Сегодня он проснулся около полуночи сам собой. Его удивило, что свет в фонаре горел и что остальные парни тоже бодрствовали - все, насколько он мог рассмотреть.
Они лежали на нарах и, казалось, чего-то ждали. Они едва дышали, едва ли кто-то смел пошевелиться.
В доме была мёртвая тишина - такая тишина, что парнишке показалось, будто он оглох.
Но он не оглох, ибо следом сразу услышал крик - и грохот в сенях - и как застонали подмастерья: отчасти в ужасе, отчасти с облегчением.
Случилось несчастье?
Кто это был - кто закричал там в последний смертный миг?
Крабат не размышлял долго. Одним махом он вскочил на ноги. Он подбежал к чердачной двери, хотел её распахнуть, хотел броситься вниз по лестнице, чтобы посмотреть.
Дверь была заперта снаружи. Она не открывалась, как бешено бы он её ни тряс.
Тут кто-то положил ему руку на плечо и заговорил с ним. Это был Юро, дурень Юро, Крабат узнал его по голосу.
- Пойдём, - сказал Юро. - Ляг сейчас обратно на свой тюфяк.
- Но крик! - задохнулся мальчик. - Только что кричали!
- Ты думаешь, - откликнулся Юро, - мы не слышали?
С этими словами он отвёл Крабата обратно на его место.
Мукомолы приподнялись на своих нарах. Молча, расширившимися глазами они неотрывно глядели на Крабата. Нет - не на Крабата! Они глядели мимо него, на спальное место старшего подмастерья.
- Что... Тонда не здесь? - спросил Крабат.
- Нет, - сказал Юро. - Ляг сейчас снова и попытайся заснуть. И не рыдай, слышишь! Рыданиями ничего не воротишь.
Новогодним утром они нашли Тонду. Лицом вниз он лежал у подножия лестницы. Для мукомолов, казалось, это не стало неожиданностью, только Крабат был не в состоянии осознать, что Тонда мёртв. С плачем он бросился к нему, звал его по имени и упрашивал:
- Скажи что-нибудь, Тонда, скажи что-нибудь!
Он схватил руку покойника. Ещё вчера он ощущал её на своём лбу перед тем, как заснуть. Сейчас она закоченела и была холодна. И такой чужой она стала, такой чужой.
- Встань, - сказал Михал. - Мы не можем оставить его тут лежать.
Он и его кузин Мертен перенесли покойника в людскую и положили его на доску.
- Как так получилось? - спросил мальчик.
Михал медлил с ответом.
- Он себе, - сказал он, прерываясь, - шею сломал.
- Тогда он, наверно... на лестнице оступился... во мраке...
- Может быть, - сказал Михал.
Он закрыл покойнику глаза, подложил ему под затылок пучок соломы, который принёс Юро.
Лицо Тонды было желтоватым. "Как из воска", - подумал Крабат. Он не мог взглянуть в ту сторону без слёз. Андруш и Сташко отвели его в спальню.
- Давайте тут останемся, - предложили они. - Внизу мы только мешаться будем.
Крабат присел на край нар. Он спросил, что теперь будет с Тондой.
- Ровно то, что бывает, - сказал Андруш. - Юро позаботится о нём, ему это не впервой делать - а потом мы его похороним.
- Когда?
- Сегодня после полудня, думаю.
- Без Мастера?
- Для этого он нам не нужен, - грубо бросил Сташко.
После полудня они вынесли Тонду в сосновом гробу с мельницы, в Козельбрух, на Пустошь. Могила была уже подготовлена, стены ямы были покрыты изморозью, дно присыпано снегом.
Они зарыли покойника поспешно и без церемоний. Без пастора и креста, без свечей и причитаний. Ни мгновения дольше необходимого не стали парни задерживаться у могилы.
Один Крабат остался.
Он хотел прочитать для Тонды "Отче наш", но молитва позабылась: сколько бы раз он ни начинал, он не мог связать её воедино. По-сорбски не мог и по-немецки тем более.
Второй год
По уставу мельников и обычаю гильдии
Мастер не появлялся в последующие дни, на это время мельница стихла. Мукомолы лежали без дела на нарах, они мостились у тёплой печки. Они мало ели и разговаривали не много, особенно - о смерти Тонды. Как будто старшего подмастерья, которого звали Тонда, никогда не было на мельнице в Козельбрухе.
На краю нар, которые ему принадлежали, лежала одежда Тонды, аккуратно сложенная - одно на другом: штаны, рубашка и рабочая куртка, пояс, фартук и поверх всего - шапка. Юро принёс одежду в первый вечер нового года, и парни старались вести себя так, будто им удавалось не замечать её. Крабат был в печали, он чувствовал себя всеми покинутым и несчастным. То, что Тонда ушёл из жизни, не могло быть случайностью - это казалось ему всё более и более несомненным, чем дольше он размышлял. Здесь должно было быть что-то, о чём он не знал, что подмастерья держали от него в тайне. В чём же заключалась тайна? Почему Тонда ему этого не доверил?
Вопросы и снова вопросы - они преследовали мальчика. Если бы ему по крайней мере было чем заняться! Мыканье туда-сюда делало его уже совсем больным.
