Ковентри возрождается - [49]

— Что мы будем без тебя делать? — сказал Джон.

— Вы вырастете, — ответила Ковентри, — и мы снова где-нибудь будем жить вместе.

Такси вернулось на стоянку, и вот наступила страшная минута. Ковентри заплатила шоферу, и все трое приникли друг к другу, как на семейной фотографии, и каждому не хотелось отпускать остальных.

Сержант сыскной полиции Хорсфилд наблюдал за ними с глубокой грустью. Он наблюдал за ними с тех самых пор, как услышал объявление, обращенное к Джону Дейкину. Шофер его такси прямо затрепетал от восторга, когда ему было велено «следовать за тем такси». Это была фраза, которую он мечтал услышать семнадцать лет.

Хорсфилду полагалось сразу подойти к Ковентри, арестовать ее, а потом спокойно сесть и ждать поздравлений, восхищения, славы и неизбежного продвижения по службе; но чем дольше он наблюдал за этой крошечной группой, тем меньше ему хотелось разлучать их. Он молил Бога, чтобы он направил его и дал ему сил.

Бог посоветовал ему оставить полицию и принять сан священника. Поэтому Хорсфилд плюнул на карьеру и вернулся в зал прибытия; там он увидел Руфь Ламберт, которая сидела на скамье в окружении чемоданов и разбитых тарелок в португальском народном стиле. Она в точности походила на фотографию, которую он носил в кармане. Маленькая, тщедушная, с торчащими вперед зубами.

«Наверное, что-то в ней есть», — снисходительно подумал Хорсфилд, ведь у него в потайном кармане была и фотография ослепительного Сидни.

— Миссис Руфь Ламберт?

— Да.

— Я из полиции (хотя теперь уж недолго, совсем, черт возьми, недолго!). Вас пришли встретить племянница и племянник; они на улице, возле стоянки такси. Я постерегу ваш багаж.

42. ПРАКТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Персональная машина Поджера, в которой сидели Поджер, Николас Катбуш и офицер Секретной разведывательной службы по имени Наташа Кранц, подъехала к аэропорту сзади, ко входу для Особо Важных Лиц, и встала.

Поджер все еще был в смятении. До того как пришла машина, он все рассказал жене: о Яффе, о своей любовнице, о прочих супружеских и финансовых изменах. Однажды начав, он уже не мог остановиться. К его удивлению, жена при всем своем аристократизме впала в неистовство и набросилась на него с кулаками прямо в ванной. Она визжала, устроила истерику, потом включила душ и направила обжигающую струю на его неприкрытые половые части. В крайней злобе она крикнула:

— От меня поддержки не жди, я не стану играть роль храброй маленькой женщины и позировать на лужайке, где мы будто бы гуляем, взявшись за руки. Не буду я сидеть с тобой перед журналистами, поглаживая паршивого ньюфаундленда, не выйдет, ублюдок ты эдакий! Если это попадет в печать, я подам на развод. Я в мученицы не гожусь! Мэри Арчер[32] изображать не стану!

Под взглядом жены, напоминавшим взгляд Горгоны-Медузы, Поджер смазал вазелином свои ошпаренные до красноты половые части. Он бы не возражал, если б его тут же обратили в камень. Все было лучше, чем то, что предстояло ему в ближайшие дни. Утром у него была назначена встреча с премьер-министром. Они должны были обсуждать вопросы правопорядка. Его пенис съежился при одной мысли об этом.

Вместе со спутниками Поджер вылез из машины, превозмогая боль, зашаркал по коридорам, прошел в зал ожидания для Особо Важных Лиц, где уже сидела Додо, как и было заранее договорено.

— Что случилось, Поджи? — спросила Додо. — У тебя такой вид, словно ты наделал в штанишки.

Поджер с великой осторожностью опустил свои ляжки на стул. Он мечтал показать свое причинное место врачу, да времени не было; к тому же сконфузились бы оба — и врач, и он сам; и Поджер, наверное, страдал бы от конфуза больше, чем от ожогов. Его лицо было известно на всю страну, и заурядность его половых органов казалась поэтому еще невыносимей. Николас велел офицеру безопасности проверить комнату на предмет наличия в ней подслушивающих устройств и скрытых камер. Наташа Кранц, по всей видимости, провела основательную работу, вплоть до притаскивания стремянок и вывинчивания из потолка ламп скрытой подсветки. Никто не промолвил ни слова, пока она не сказала:

— Все чисто, сэр.

— Теперь проверьте мою сестру.

Наташа с решительным видом обыскала Додо.

— Чисто, сэр.

— Где твоя подружка-убийца? — спросил Николас.

— Скоро будет здесь, — ответила Додо. И добавила: — Ты все принес, что я просила, Ник?

Наташа Кранц открыла портфель и вынула пачку денег и разнообразные документы. Додо открыла свою черную сумку и отдала Кранц фотографии на паспорта, и Кранц принялась вносить поправки в удостоверения личностей Ковентри и Додо. Их новые имена вполне подходили социальному положению и выговору каждой. Додо стала мисс Анджела Стаффорд-Кларк, место рождения: курорт Лемингтон[33]; а Ковентри предстояло вот-вот превратиться в м-с Сьюзен Лоу, место рождения — Ноттингем.

43. РАЗЛУКА

Именно Наташа Кранц и разлучила меня с детьми.

— Вам пора идти! Пора! Прощайтесь и пойдем!

Она отцепила их руки от моей талии и шеи и очень строго сказала:

— Сегодня вечером вы своей матери не видели, ясно?

Они закивали прелестными светлыми головками.

— И меня вы тоже не видели.

Они снова закивали головами.