Котовский, Анархист - маршал - [14]

В районе немецкой колонии Кандель, близ Тирасполя, Котовский зажал выброшенных на Днестр белых. До 10.000 солдат, офицеров, юнкеров, штатских скопились в холодную ночь на снежном берегу Днестра. Это — смерть. Идти некуда. Румыны в ставшую румынской. Бессарабию не пускают, обстреливают, а на русской земле — Котовский. Многие кончали на льду Днестра самоубийством.

Полуоборванная банда «кавбригада Котовского» уж давно дорывалась до офицерских сапогов и штанов, во сне видели — «галифе с красным кантиком». Но Котовский к зажатым на льду белым послал Криворучко с несколькими всадниками, заявить от имени Котовского, что могут сдаваться без страха:

— Чтобы ни одного не трогать, понимаешь? — басом гремел Котовский. Расстреляю всякого, кто пленного тронет.

И бойцы кавбригады знали, что слово Котовского твердо.

Сбившись в кучу на снегу, стояли полузамерзшид белые, когда к ним подъехали парламентеры Котовского.

— Де тут полковник Стесселев? — закричал с седла партизан, и найдя его, продолжал, — Вы вот что, товарищ полковник, товарищ Котовский приказал сказать, что вы в таком положении, што мы с вами драться не желаем. А если которые гаспада офицера опасаются, что им што будет, то пусть не опасаются. Потому товарищ Котовский не приказал… И вещей отбирать тоже не будем… и ежели при гаспадах которые дамочки имеются, тоже пущай не опасаются, ничего им от нас не будет… товарищ Котовский приказал, чтобы все шли до нас и что б без всякого, — не опасались…

Такой эпизод в русской гражданской войне встречался редко. Пленных чаще ставили под пулемет.

Белые поверили Котовскому. Пошли сдаваться. Котовский принял белых именно так, как, вероятно, когда-то читал в каком-нибудь романе. Комбриг приказал выстроить всех пленных и всю красную кавбригаду и вымахнул на знаменитом «Орлике», подбоченясь.

Перед белыми произнес сумбурную заикающуюся речь. Эта речь была не коммунистической. Речь — «необъятной широты» русского человека.

В реввоенсовете подпольщики-коммунисты мурзились с неудовольствием насчет «дворянско-русских жестов Котовского». Но делать нечего, может быть не была бы так взята Одесса, если б на нее не налетел Котовский. И реввоенсовет «товарища Котовского за доблестные подвиги, проявленные в боях в районе Одесса — Овиднополь, постановил наградить орденом „Красного знамени“».

Так, становясь одним из виднейших маршалов, Григорий Котовский украсил грудь вторым орденом.

5. АТАКА НА ПОЛЬШУ

Но полная слава красного маршала пришла к Котовскому летом 1920 года, когда в ответ на наступление Пилсудского на Россию, красные войска под командой Тухачевского пошли на Варшаву.

Правда, не целиком доверявшее «дворянину-анархисту» Котовскому, главное командование не выдвинуло его на решающую роль вождя красной конницы. Напротив, в противовес ему партийные верхи выдвинули другую фигуру советского Мюрата — Семена Буденного, командира I конной.

Котовского труднее взять в клещи политического аппарата. Но все же и на роли второго вождя красной конницы Котовский приобрел громадную популярность в солдатских массах.

Еще до того, как пришла с Кавказа походным порядком конармия Буденного, Котовский с своей кавбригадой пошел на поляков. Вокруг Котовского та же бандитская запорожская сечь, «братва», с Нягой, Криворучкой, комиссаром Даниловым, жонглером Гарри, Но это «красиво-революционное» окруженье густо замешано в кавбригаде бывшими полковниками, ротмистрами, поручиками. По пестроте, по отчаянности, по «аромату этого пестрого букета», вряд ли даже наполеоновская кавалерия Мюрата могла бы соперничать с советской кавбригадой, оглавленной разбойной фигурой Григория Котовского.

Котовский любил кавбригаду, как огородник любит свой огород, как охотник любит своих борзых и гончих. Самолично подбирал командиров, сам среди пленных разыскивал отменных рубак. Не спрашивал «како веруеши», в кавбригаде вместе с прошедшими всю войну красными партизанами смешались белые казаки-деникинцы, шкуринцы, военнопленные мадьяры, немцы, неведомые беглые поляки и чехи.

Подбор вышел хорош. Недаром котовцы даже не называли себя красноармейцами. Это оскорбление.

— Не красноармейцы мы, а котовцы.

— Какие мы коммунисты, коммунисты сволочь, мы — большевики.

И были здесь чистокровные «национал-большевики», те что плавали 300 лет назад на челнах Степана Разина. Эта конница вышла победительницей из гражданской войны, но теперь посаженному нежным огородником Котовским «саду-огороду» надо было выдержать иное боевое испытание: — противником стала регулярная польская кавалерия генерала Краевского.

Уланы, шволежеры, с иголочки обмундированные, накормленные досыта, снабженные оставшимися от мировой войны французскими запасами, столкнулись под Жмеринкой с полуоборванной, полуголодной конницей Котовского.

Бой неравный. Но так называемое «моральное состояние войск» тоже на войне определяет многое. Уж на отдыхе в Ананьеве тосковали рубаки-котовцы.

— Войны бы нам настоящей. Свербит. Невмоготу. Ведь мы с войной женатые. А то скушно и пообносились.

И наступили сроки, встрепенулись котовцы, пойдя против Европы. «Дух войск» — великое дело. Не только польские, но и французские опытнейшие генералы в полной мере оценили красную конницу Котовского и Буденного. «Со времени Наполеона не было подобных конных операций», свидетельствуют они.