Кот, который разговаривал с привидениями - [8]

В отчаянии он вылез из кровати, включил кофеварку и открыл банку лосося для котов. Он прихлебывал большими глотками драгоценный горячий напиток и смотрел, как они ели – прижавшись к полу, вытянув хвосты, хватая куски одной стороной рта. После чего ими был исполнен древний ритуал: широко раскрыть рот, высунуть длинный розовый язык, затем омыть влажными лапами мордочки и ушки – и всё это с удивительным балетным изяществом. Два живых произведения искусства с бежевой шкуркой и голубыми глазами проделывали эту простую повседневную обязанность элегантно и грациозно. Квиллер открыл, что наблюдение за сиамскими котами лечит, снимает усталость, нервозность, раздражительность и беспокойство – лекарство, выдающееся без рецепта и не имеющее побочных эффектов.

– Ну ладно, ребятки, – сказал он. – У меня для вас есть ещё новости. Мы переезжаем в музей «Ферма Гудвинтера». – Он взял себе за правило говорить им всё напрямую. Словно поняв то, что он сказал, оба вылетели из комнаты: они ненавидели менять адреса.

Квиллер загрузил в машину письменные принадлежности, большую энциклопедию, два чемодана одежды – скоро настанут холода, – переносной стереомагнитофон, несколько кассет, и среди них «Отелло», и латку, которая служила котам туалетом. Затем достал большую плетёную корзину с крышкой, в которой они привыкли путешествовать.

– Поехали! – крикнул он. – Куда вы подевались, негодники? – Два крепких кошачьих тела, тянувшие на восемнадцать фунтов, словно внезапно испарились. – Ну же! Хватит в игрушки играть!

Наконец, поползав на четвереньках, он отыскал Юм-Юм под кроватью, а Коко – в самом дальнем углу стенного шкафа за парой кроссовок.

Вялые и безмолвные, сиамцы позволили посадить себя в корзину, но оказалось, они задумали ответный маневр. Как только он поехал в сторону Норд-Миддл-Хаммока, они начали выполнять свой план, разыграв шумную перебранку. От их возни корзина раскачивалась, а рычания доносились такие, будто там шла кровавая бойня.

– Если вы заткнётесь, дикари, – завопил Квиллер, – я буду вести для вас репортаж о нашей поездке. Сейчас мы двигаемся на север по Пикакской дороге и приближаемся к закрытой в настоящее время шахте Гудвинтера. Как вы помните, в тысяча девятьсот четвертом году здесь произошел разрушительный взрыв.

Гомон на заднем сиденье временно прекратился. Котам нравился звук его голоса. Он смягчал их дикие сердца, стучавшие под светлым шелковистым мехом. И Квиллер продолжал в манере экскурсовода:

– Справа мы видам закусочную «Грозный пёс», славящуюся своей плохой едой и ещё более плохим кофе. Окна в ней не мылись со времени правления администрации президента Гувера. Здесь мы сворачиваем на шоссе Скатертью дорога.

Пассажиры угомонились. Светило солнце, по октябрьскому голубому небу неслись белые с серебристым оттенком облака, осенним огнем горели леса. Путешествие намного отличалось от вчерашней ночной игры в жмурки.

– Осторожно, не прикусите язык, – предупредил Квиллер. – Сейчас мы будем проезжать дощатый Старый мост, а затем пройдем несколько крутых поворотов. Слева – печально известное Дерево повешенных.

Потом проехали город-призрак, который был некогда Норд-Миддл-Хаммоком… потом белую изгородь фермы Фагтри… и, наконец, надпись, вырезанную на сарае:

МУЗЕЙ «ФЕРМА ГУДВИНТЕРА»

1869

Открыт в пятницу, субботу и воскресенье

с 13 до 16 часов

Экскурсии – предварительная запись

на любой день

Улицу Чёрного Ручья окаймляли деревья в буйстве красок: золотого, винно-красного, розоватого и оранжевого – живые напоминания о густых лесах прежних времен, которые покрывали Мускаунти до прихода лесорубов. В конце аллеи виднелся старинный дом.

– Вот мы и приехали! – объявил Квиллер. Он отнёс корзинку в западное крыло вытянутого здания. – У вас будут два камина и широкие подоконники, откуда прекрасно можно наблюдать разнообразную жизнь дикой природы. Такого у вас в центре Пикакса не было.

Сиамцы осторожно выползли из корзины и отправились прямиком на кухню: Юм-Юм – туда, где четыре месяца назад поймала мышь, а Коко – на то самое место, где с миссис Кобб случился удар. Он выгнул спину, распушил хвост и подскочил, исполняя своего рода танец смерти.

Квиллер ногой выгнал их из кухни, и они методично продолжили осмотр: обнюхали ковры, легко, как пушинки, вспрыгнули на столы, попробовали стулья на мягкость, оценили удобную форму сидений, проверили вид, открывающийся с подоконников, и изучили ванную, куда был помещен их туалет. В гостиной Коко узнал большой розовый шкаф – шифоньер из Пенсильвании, который привезли из клингеншоеновского особняка. Шифоньер был семи футов в высоту, но Коко смог взлететь наверх в один тщательно рассчитанный прыжок. На книжных полках он обнаружил только несколько книг в бумажных переплетах, большую часть места на выставке занимали старинные безделушки. Стулья были обиты темным бархатом, на нём прекрасно будет заметна кошачья шерсть, а на натёртых полах лежали восточные ковры, на которые здорово запрыгивать и скользить.

Пока коты осматривали помещение; Квиллер внёс багаж в дом. Письменные принадлежности он свалил на обеденном столе в кухне. Стереомагнитофон поставил на австрийский сундук в гостиной. С одеждой возникла проблема, поскольку платяные шкафы были забиты вещами миссис Кобб. Ещё хуже, по его мнению, обстояло дело с другой мебелью в спальне: сундуки и столы с холодными мраморными столешницами, слишком хрупкое кресло-качалка и огромная спинка кровати из тёмного дерева, замысловатой формы и высотой чуть ли не до потолка. По виду она весила не меньше тонны, и Квиллеру представилось, как эта штуковина прихлопнет его, когда он будет лежать в кровати.