Костяные корабли - [59]

– Неужели ты забыл, что у нас появился новый член команды? – спросила Миас.

Джорон оглянулся через плечо. Он и в самом деле совсем забыл про Гавита; парень почти все время молчал.

– Он находился снаружи, – сказал Джорон.

– Вовсе нет, – возразила Миас. – Люди Каханни, охранявшие дверь, не хотели пропустить поединок и привели Гавита с собой. Я уверена, что он расскажет команде, как попал на корабль, и о яростном поединке, который провел хранитель палубы, чтобы мы могли забрать Черного Орриса. А еще о том, как, несмотря на очевидное превосходство противника, ты согласился на дуэль и победил благодаря своему уму. – Миас остановилась и повернулась к парню. – Да, Гавит? Ты это сделаешь? – Гавит сглотнул и кивнул. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, супруга корабля, – сказал он. – Я не должен ничего рассказывать, но расскажу.

– Так и будет, – сказала она и снова наклонилась к Гавиту. – Но, если ты когда-нибудь заговоришь о вещах, которые услышишь в большой каюте, без моего разрешения, я сдеру у тебя со спины кожу. Ты все понял?

Глаза парня широко раскрылись.

– Да, супруга корабля, – пробормотал он.

– На корабле следует отвечать «есть», мальчик. «Да» говорят привязанные-к-камню, верно?

– Да, я хотел сказать – есть.

– Хорошо, а теперь отправляйся в доки, найди мастера костей Коксварда, скажи ему, что ты мой мальчик каюты, и спроси, какая для тебя есть работа, – велела ему Миас. – Если ты хочешь сообщить родным о своем новом положении, пусть Коксвард отправит им послание, все будет оплачено из моего кошелька. – Парень только посмотрел на нее. – Ну? А теперь иди! И нигде не задерживайся.

Он ушел, быстро смешавшись с толпой.

– Ты думаешь, мы его еще увидим? – спросил Джорон.

– Мы недалеко от доков флота, – ответила Миас. – Едва ли Тассар успеет его перехватить.

– Я хотел сказать, что он может сбежать, – пояснил Джорон.

Она пожала плечами.

– В таком случае я не стану о нем жалеть. Едва ли без нас он переживет следующую ночь, а я ценю ум в членах моей команды, пусть даже в самых незначительных. – Миас посмотрела на Джорона, и он почувствовал, как в нем, подобно зимнему приливу, растет возмущение. – А теперь пойдем. Я думаю, что за нами следят, и мне нужно понять, кто именно. Возле доков людей меньше, и там это будет легче выяснить.

– А с чего ты взяла, что за нами следят? – спросил Джорон.

Миас посмотрела через плечо на толпу.

– Такие вещи нужно чувствовать, Твайнер, – сказала она.

– Задницы, – заявил Черный Оррис.

Они свернули к докам. Первое, что они увидели, когда подошли к глубоководной гавани, был хребет их корабля, поднимавшийся над массивными домами, выходившими на берег. Толпа заметно поредела. Почти все, кого они встречали, покидали доки. Не вызывало сомнений, что они присутствовали на жертвоприношении ребенка. У многих на лбу красовался отпечаток окровавленного пальца, оставшийся после благословения Жрицы. Женщины и мужчины возбужденно обсуждали увиденное, но Миас не обращала на них внимания и шла опустив голову.

– Глупейший обычай, – прошипела она едва слышно, отталкивая в сторону молодого жонглера.

– Но он охраняет корабли, – возразил Джорон.

Миас остановилась и повернулась к нему.

– Неужели? – резко спросила она. – Или это просто яркие огни, которые нравятся людям?

– Нет, – возразил Джорон, – они говорят о здоровье корабля. А послесвет – желтый – означает, что корабль умирает, и его необходимо умиротворить новой жертвой. Свет – это его душа. Вот почему черные корабли мертвы: им не положено иметь зоресвет.

– И все же, Джорон, черные корабли сохраняют способность летать и сражаться, не так ли? – Она не стала дожидаться ответа, а просто пошла дальше.

Он стоял и смотрел ей вслед. Зоресвет над кораблем всегда казался ему чем-то веселым, поводом для праздника. Корабли, получившие его, были избранными Морской Старухой, что гарантировало место возле погребального костра и проход через шторма, кружившие над миром, однако Миас не испытывала уважения к зоресвету.

Быть может, дело в том, что с ней произошло, когда она была ребенком? Может быть, она обижена – ведь ей отказано в благоволении Морской Старухи?

Они свернули за угол и оказались в доках. Прямо перед ними находился камень жертвоприношения, усыпанный цветами, впрочем, они не скрывали следы крови принесенного в жертву ребенка. За камнем возвышался пятиреберный «Охотник Старухи», чьи борта вздымались, точно белые утесы, и Джорон услышал пение работающей команды. Несомненно, они были пьяны. День жертвы всегда считался праздничным, а когда Джорон посмотрел вверх, на паутину веревок и перекладин рангоута из джиона и вариска, он насчитал восемь голубых зоресветов, танцевавших над кораблем. На девственно белом боку осталась длинная полоса темно-красной крови.

Над поручнями появилось лицо и сразу же исчезло. А еще через мгновение они увидели супругу корабля «Охотника Старухи», которая забралась на поручни и ухватилась за веревку для равновесия. По представлениям Джорона Миас была прекрасно одета, но ее костюм тускнел перед нарядом этой женщины, украшенным гирляндами искрившихся перьев.

– Миас! – закричала она голосом, полным фальшивого дружелюбия. – Я рада видеть свою ситер в этот праздничный день.