Костяной склеп - [12]

Присев рядом с креслом, я заглянула в ее полные слез глаза.

— Феликс нарушил закон. Он не должен был вступать с несовершеннолетней в половые отношения. Это преступление. Поэтому его так или иначе ждет наказание. Но если он не угрожал тебе ножом, судить его тогда будут по другой статье. И если ты, Анжела, поняла, что ошиблась, сгоряча рассказала полиции эту историю, самое время выложить правду, пока дело не зашло слишком далеко.

Я взяла со стола блокнот и направилась в кабинет окружного прокурора.

Открыв личным пропуском кодовый замок, я оказалась в святая святых канцелярии Батальи. Роуз Малоун, исполнительный помощник окружного прокурора, сидела за компьютером. Ее пальцы порхали над клавиатурой, одновременно она слушала собеседника, прижимая телефонную трубку к плечу. Роуз махнула мне рукой, показывая на кабинет босса. Я задержалась у ее стола в надежде, что она скоро завершит разговор, поскольку хотела узнать о настроении у шефа, но по ее лицу невозможно было прочесть, скоро ли она освободится.

По дороге на работу я несколько раз прокручивала в голове предстоящий разговор с шефом. Бросить мимоходом «Кстати, хотите узнать, что вчера приключилось в музее?» было нельзя. Я надеялась, что Баталья прикроет мое рискованное решение, только если я преподнесу новость как дань его стилю расследования, и, предвосхищая его реакцию, улыбнулась и открыла дверь.

Первое, что я увидела, была ухмыляющаяся физиономия Пэта Маккинни, и прежде чем было сказано хотя бы слово, я поняла, что он уже пронюхал о наших ночных маневрах. Заместитель шефа следственного отдела и мой самый ярый враг, Маккинни будет просто счастлив выставить этот случай перед боссом как преступный инцидент и нарушение всех юридических норм.

— Алекс, я знал, что вы с Чепменом заядлые киноманы, но фильмы вроде «Мумия возвращается» и «Вторжение похитителей тел»[14] лично мне кажутся недостойной тратой попкорна.

Не было смысла спрашивать, откуда он проведал о том, что случилось в порту. Маккинни слыл любителем посмаковать любую мелочь. Опираясь спиной на стол переговоров, он оживленно барабанил пальцами по столешнице. Верхние его резцы, слегка нависающие над нижними, за ночь будто выросли в настоящие клыки.

— Пол, я бы хотела…

Но Баталья меня будто не слышал.

— Твой друг Чепмен вчера ночью как помешался, — продолжал возмущаться Маккинни. — Пытался сорвать бригаду судебных медиков с осмотра места тройного убийства в Мидтауне и увезти их в морг, чтобы нащелкать там каких-то фотографий. Так что моему шефу пришлось звонить мне в полчетвертого. Он просил во всем разобраться.

Я не знала, что после полуночи в городе произошло еще одно громкое преступление.

— О господи! Я знаю, как вы не любите, когда вас тревожат дома по делам.

Большинство наших сотрудников, а их насчитывалось около шестисот, могли позвонить своему коллеге в любое время дня и ночи, если это касалось какого-нибудь особо важного преступления. Причем это правило в равной степени признавало и начальство, что поделать — издержки профессии. Мы относились к нему как к чему-то само собой разумеющемуся, однако на Маккинни это правило не распространялось. Он даже телефон завел без автоответчика, номер пейджера никому не давал и устраивал разнос каждому побеспокоившему его, кто не принадлежал к горстке любимчиков, кому дозволялось разыскивать его после работы.

— Мне неприятно ограничивать тебя в действиях, Алекс, но нам предстоит серьезное расследование, и нечего устраивать цирковой балаган.

Баталья обычно не выносил пререканий, а перед Маккинни вообще было бессмысленно в чем-то оправдываться. Но я стала упорно доказывать, что Чепмен сделал фотографии саркофага еще до того, как его сняли с грузовика и отвезли в морг. Немыслимо, чтобы мой коллега пренебрег строгими правилами обращения с важными уликами.

— Пол, можно поговорить с вами об этом наедине? — обратилась я к Баталье.

— Не раньше, чем я отвечу на телефонные звонки по этому поводу. — Он помахал передо мной кипой газет. — Я все пытаюсь понять, как же пресса пронюхала о случившемся раньше меня.

Мое лицо вмиг стало пунцовым.

— Босс, я никому не говорила, кроме…

— Поскорее выясните, кто эта девушка, где ее убили, какие могут быть мотивы, а потом будем думать, как разгрести эту кашу, что вы заварили.

— Джейк дал мне слово, что он никому не скажет об этом деле.

Я хотела бы сама верить тому, что говорю, но Баталью, похоже, мои оправдания не интересовали.

— Быть может, Маккинни и прав. Раз у тебя связь с репортером, не стоит доверять тебе секретную информацию. И от громких дел, пожалуй, стоит держать тебя подальше.

Не успела я открыть рот, чтобы ему возразить, как Маккинни вклинился со своими соображениями:

— И это дело может стать прекрасным началом сей доброй традиции.

5

— Что ты сделала бедной девчонке, которая рыдает в конференц-зале? — поинтересовался Микки Даймонд.

— Немедленно выметайся из моего кабинета, пока нас не засек Пэт Маккинни, не то мне крышка, — буркнула я.

— Скажи, я должен об этом что-нибудь знать? Это та девушка, на которую на прошлой неделе напали возле управления порта?

Схватив Микки за рукав, я увлекла его вверх по лестнице и остановилась напротив кабинета Лауры. Ведущий криминальной колонки газеты «Нью-Йорк пост», слонявшийся в поиске сенсаций, оказался в самом неподходящем месте в самый неподходящий момент.