Костяной дракон - [19]

"И вся моя работа, все усилия, все жертвы — Эрготру[6] в глотку. Не годится".

Имелась в моём распоряжении ещё одна возможность: отмена последней части ритуала. Разорвать связь души Клина с новым вместилищем было сложнее, чем отдать команду на уничтожение, но останавливало меня не это. Всё пошло наперекосяк, рисунок с пола исчез, поэтому я не могла гарантировать, что смогу вернуть душу Клина в его человеческое тело. Любая ошибка, самый малый просчёт, и душа освободится. Клин умрёт, а я останусь с безжизненным телом и грудой неодушевлённых костей.

"Что опять-таки провалит выполнение Заказа. Не годится".

Оставался лишь третий путь. Самый рискованный, в первую очередь для меня. Но единственный, сулящий исправление ошибок.

Дракон и некромант замерли, глядя друг другу в глаза. И хотя два зелёных огня во мраке голого черепа сияли много ярче, алые пятна зрячей силы, черпаемой в гневе и боли, казались опаснее. И это была не иллюзия, ибо стоило некроманту произнести четыре отрывистых слова, как в подземелье набух и злобно завыл вихрь магии тьмы.

Без заранее вычерченных фигур, без долгих ритуалов, без предварительной концентрации и долгих расчётов в подвале снова совершалось невозможное.

Но ведь недаром сказал когда-то учитель Орфуса, Синяя Раковина, истинное имя которого затерялось во тьме эпох:

"Магия — это искусство невозможного".

— Клянусь своей могилой! Адом клянусь и кровью!..

Голос человеческий и живой. Ответ — голосом мёртвым, нечеловеческим. Мысленным.

"Молчи. Слова имеют свою цену".

— Ты… Игла?!

"Верно".

— Но тогда я…

"И это верно. Посмотри вниз".

— Дерьмо осла и слизь лягушки! Как же это… я же… срань!

Голова костяного дракона склонилась набок, а пасть приоткрылась. Получилась неживая ухмылка — неживая, но весьма выразительная.

"А уж я-то как рада, просто слов нет".

Клин покачнулся, словно ноги его подвели. Возможно, так оно и было: без предупреждения оказаться в женском теле и увидеть у своих ног тело, которое раньше видел только в зеркале — это всё-таки не сливу слопать.

— И что теперь со всем этим делать?

"Для начала выбраться отсюда. Я для этого стала великовата, поэтому потрудиться придётся тебе. Дверь кабинета на третьем этаже башни впустит тебя, потому что заклятье, её открывающее, распознаёт только тело и оттенок магии. Все бумаги, все приборы и вообще всё, лежащее на столе, принесёшь сюда. Мне нужно проверить расчёты и заново свести баланс, потому что я не понимаю, в чём заключалась ошибка".

— Лучше скажи, как вообще могло получиться… вот это?

"А ты сам что помнишь?"

— Ритуал. Ну, его начало. Потом помню, как… это трудно описать… вроде усиливающегося опьянения, только никаким опьянением это не было. Наверно, в тот момент моя душа начала отделяться от тела, но и на смерть это было не похоже…

"Разве тебе доводилось быть при смерти?"

— Да. Дважды.

"Ничего себе. Это надо было учесть…"

— Значит, из-за этого всё пошло… вот так?

"Нет. Это нюансы. Опыт близкой смерти мог сделать связи между телом и душой менее прочными, но повлиять на итог? Нет. Что было дальше?"

— Смутные образы. Скольжение… гул… там была какая-то труба, в которую я падал. В падении я как будто становился всё тяжелее и тяжелее. И всё больше. Но движение, несмотря на это, замедлялось. Потом был… ну, как бы скручивающий удар, не знаю, как сказать точнее. А следом — что-то вообще непонятное. Я сейчас даже не могу вспомнить, что. Сплошное пюре из ощущений в голове, ни единого ясного образа. А потом раздался звук вроде гула гигантской басовой струны, и я оказался здесь. В этом теле. То есть твоём.

Дракон наклонил голову в другую сторону и с клацающим звуком сомкнул челюсти.

Недоумение. Безбрежное и бездонное.

"Пюре из ощущений? Странно. Я чувствую себя не особенно уютно, но и никакого "пюре" не наблюдаю. Всё достаточно последовательно. Костяк слушается, чувства работают… вон, даже разговаривать могу… и это притом, что баланс выстраивался не под мою, а под твою душу! Нет, мне нужны мои рабочие записи, однозначно".

— Хорошо, я… — Клин снова покачнулся, — я сейчас. Третий этаж?

"Да".

Подойдя к двери подвала, вольный охотник толкнул её. Потом дёрнул. Потряс, ухватив ручку обеими руками.

— Заперто!

"Вижу. Не иначе как твой приятель постарался, убегая".

— Зуб сбежал?!

"У него были причины. В обличье дракона ты повёл себя довольно буйно".

— Всё равно это не похоже на него.

"Верю. При обычных обстоятельствах он бы тебя не бросил. Но обстоятельства на этот раз оказались весьма необычные".

— И что теперь делать?

"Позови Тума. Он придёт и откроет дверь".

— Почему я?

"Повиновение посмертных слуг завязано на магии крови. Если позову я, Тум может явиться или не явиться. Если позовёшь ты, у него просто не будет выбора".

Клин вздохнул поглубже и крикнул:

— Тум! Открой дверь!

"А вот кричать было не обязательно".

— Приказываю, как умею, — огрызнулся Клин. Склонив голову, он разглядывал мои (вернее, уже свои) руки, шевеля пальцами. Видимо, никак не мог привыкнуть к перемене тела. Лицо у него при этом было очень смешное. Очень. Да уж.

А я…

Если честно, я тоже испытывала серьёзные трудности. И коли на то пошло, мне было куда тяжелее, чем Клину. Для меня изменилось всё: размеры тела, его природа, подвластные силы… даже число конечностей. До сих пор я жила в теле, лишённом хвоста, и теперь не очень представляла, что мне с означенным хвостом делать.