Костяной дракон - [21]

Действительно, почему? Мой хвост начал хлестать плиты пола, а когти — скрести их. Почему я не отказалась, почему, почему?!

— Года два назад ведомство эрта Даури, с которым повязан Белоглазый, изловило злотворного некроманта. По крайней мере, Стилета объявили злотворным. Но публичной казни не последовало, никаких объявлений для публики не было тоже, и понемногу шум заглох. С эртом Даури такое бывает: был человек — нет человека. Пошепчутся по углам, да и перестанут. Но что для главного шпиона отдельно взятый некромант? Мелочь. Пыль. Вот заговор некромантов, одним из участников которого был Стилет, да не простой, а заговор с покушением на жизнь короля во время праздничного представления — это уже другое дело. Как говаривал эксур Пларги, этот желчный умник: "Если бы заговоров против власти не существовало, их стоило бы выдумывать".

Верно. Хвост хлестнул по каменным плитам в последний раз, да так, что от силы удара чуть не рассыпался. И замер.

— Что вручил тебе Белоглазый? Что подсунул под видом части сделки? Что бы это ни было, избавься от ядовитой наживки. Откажись от выполнения заказа. Вывернись. А иначе погибнешь. И от драконьего костяка тоже лучше избавиться… кстати. Что там с… Клином?

Молчание в ответ. Но, видимо, нечто в выражении чужого лица натолкнуло Зуба на мысль о скверном исходе.

И тогда Зуб улыбнулся. С оттенком вины, но улыбнулся ведь!

— Я знаю, он тебе нравился. И даже очень. Он многим женщинам нравился, да только без взаимности. Женщины Клина не интересовали… в отличие от мужчин.

В тот момент в моей голове возникла только одна мысль: боги вышние, каково Клину это выслушивать? О том, как воспринимать сказанное мне самой, я предпочитала не задумываться. Ах, Клин, Клин! Так вот в чём было дело… вот какова настоящая глубина той пропасти, что так безнадёжно разделила нас…

А Зуб, поганец, всё не унимался:

— Но не подумай, что я такой же. Мужчины не вызывают во мне отвращения, и не более того; но по-настоящему мне нравятся женщины. Если угодно, могу сказать прямее: ты красива не только для Белоглазого, но и для меня. Игла, я знаю о клятве, которую ты дала умирающему отцу. Расспросил кое-кого из… свидетелей. Если захочешь, я помогу тебе исполнить обещанное. Может быть, мне недостаёт грубой мужественности, но у меня есть другие сильные стороны, а время способно сгладить привычкой даже острые углы. Пусть мой магический дар не так велик и тёмен, как дар Устэра, но я, в отличие от него, кое-что знаю и умею…

Проговорился!

В моём заклятии не было ошибок. Не было! Ошибка заключалась в ином: я позволила этому поганцу присутствовать при ритуале. Он не смог бы подготовить и провести что-либо столь же мощное сам, но для того, чтобы в нужный момент в нужной точке всунуть в шестерни моего ритуала палку собственного заклинания, его таланта хватило. А я не заметила вмешательства по двум причинам: слишком слабым оно было, чтобы резко выделяться на фоне буйства вызванных энергий, а ещё — наверняка было именно так, самое простое и самое действенное! — заклинание Зуба воздействовало не на мои магические построения, а на Клина.

В магию не обязательно вкладывать много сил, если знаешь ключ: истинное имя того, на кого воздействуешь.

И ещё одно. В обычном состоянии Клин просто не заметил бы потуг Зуба, желающего управлять его разумом и душой. Но Зуб рассчитал всё точно, как по нотам: работу по подавлению воли Клина я проделала за него…

Нужное время. Нужное место. Нужное Имя.

Вполне достаточная фора даже для дремучего дилетанта.

…я забыла о том, что временно заперта в драконьем костяке. Что лишь тонкой нитью ясновидения, чудом не оборвавшейся во время всех этих потрясений, связана я со своей старой оболочкой. Мне было плевать на всё это, когда я сказала Зубу:

— Такие, как ты или Белоглазый, вечно забывают простую истину: в отличие от политики, магия — это искусство невозможного…

Но именно Клин подвёл под сказанным черту, как гвоздь забил:

— …княжич.

Зуб отшатнулся. Лицо у него было такое, что я в подвале восторженно взревела. А Клин ещё добавил с нотой невыразимого презрения, и голос его звучал вполне по-мужски:

— Сдаётся мне, сагин Вератрис желал не столько моего, сколько твоего изгнания.

Пять дней спустя женщина, известная всему Тральгиму как некромант Игла, вошла в дверь "Пятой чеки". Иренаш Тарц махнул ей рукой из-за откинутой ширмы отдельного кабинета, того же самого, что и в их первую встречу. Сцена выглядела бы полным повторением предыдущей, если бы не одно маленькое "но" и ещё одно "но" покрупнее.

Наряд Белоглазого был не бело-голубым, а отливал несколькими оттенками зелёного.

На приближавшейся к нему женщине вместо мантии красовалось недавно купленное приталенное платье. Тёмно-синее, как глубокая вода, со вставками чёрного и белого цветов. В соответствии с последней придворной модой оставляющее открытыми руки до плеч и верх груди.

Очень и очень женственное.

— Приветствую. А вы… изменились.

— Правда? — Почти равнодушно. — Благодарю.

Взгляд Иренаша прикипел к кожаной сумке в руках у собеседницы.

— Я вынуждена отказаться от выполнения заказа, — сообщила она небрежно. — И возвращаю ваш задаток. Вот, возьмите.