Костяное веретено - [44]

— Но ты успела побывать, — заметила северянка.

— Я много где побывала.

— И ты уверена, что мы раздобудем пропуска? — не отступала Шейн. — Мне кажется, лучше было пройти внизу…

— Что лично тебе кажется, мне прекрасно известно, — огрызнулась Фи.

С той ночи, которую они провели в доме Ненроа, Шейн продолжала бить в больное место, тонко, а порой и не слишком тонко намекая, как жаждет выяснить, что случилось с семьей Филоре.

— Хранитель границы — герцог Беллисия, надеюсь, пропуска мы получим легко.

— Ты вращаешься в высших кругах, — присвистнула Шейн.

«Все гораздо сложнее, чем тебе кажется», — подумала Фи. По правде сказать, она не хотела связываться с семейством Беллисия, но лучше уж так, чем навлечь проклятие на фамильное гнездо, поэтому выбор сделан.

Четыре дня назад перед рассветом они покинули дом Твайлы и направились на юго-восток в сторону герцогства. Пришлось держаться подальше от наезженных путей, пробираться старыми тропами торговцев через крутые горные перевалы и двигаться почти наугад — дорога иногда сужалась до колеи, ширины которой едва хватало, чтобы провести лошадь.

В суровых условиях Фи путешествовала не раз, а вот к новой напарнице все еще привыкала. Шейн могла затеять драку с кем угодно — от ящерицы до разросшегося куста полыни — и бесконечно тарахтела о том, как спасала своих бывших неповоротливых напарников самыми невероятными способами. Фи с ужасом думала, какой она сама предстанет в одной из будущих историй Шейн. И все же, если хоть половина из них правдивы, хорошо иметь рядом опытную наемницу, вдруг дело дойдет до схватки с охотниками на ведьм.

Эта мысль ее встревожила. Фи покрутила головой, осматривая скалы. Принца с той ночи в Приюте Ворона она почти не видела. Иногда выше по склону мелькало синее пятно, но исчезало так быстро, что казалось просто игрой света.

Фи точно не знала, бережет ли Шиповник силы или еще учится появляться в реальном мире, но тревожилась всякий раз, когда вспоминала, что охотники на ведьм ищут, предположительно, мага Света. Они не догадывались, как были близки к истине.

Фи отмахнулась от надоевших мыслей и плотнее надвинула шляпу на лоб. Шейн, снова в сапогах, поглаживала шею вороной лошадки, предлагая ей одно из последних бесценных яблок.

Фи недовольно цокнула языком.

— Если ты закончила, нам пора в дорогу…

Ее оборвал резкий птичий крик. Филоре посмотрела на край тропы, где со скалы стекало множество мелких ручейков. Что-то копошилось внизу. Она подошла ближе: узкий выступ влажной скалы был сплошь испещрен перьями и пятнами цвета ржавчины. Не меньше десятка ворон там клевали какие-то кости.

От звука шумной птичьей трапезы у Фи скрутило живот. Она тут же вспомнила о Пряхе, у которой на службе были вороны-шпионы. Воздух вдруг словно похолодел, и по коже Фи побежали мурашки.

Две птицы сцепились из-за какого-то лакомого кусочка, бешено хлопая крыльями. Сквозь мешанину перьев Фи разглядела существо на камне. Это тоже была ворона, только очень большая, с блестящим клювом и распластанным, словно влажная тряпка, крылом. Тело было обглодано дочиста и смахивало на скелет. Мертвые глаза, затянутые молочной пленкой, словно уставились прямо на Фи. А потом они моргнули.

Филоре ахнула и отшатнулась. Каблук ботинка зацепился за камешек, тот покатился вниз и вспугнул ворон. Они вдруг все разом взмыли вверх, поднявшись громадной черной волной. Темные крылья колотили по воздуху, яростные крики слились в оглушительную какофонию. Лошадь шарахнулась в сторону, широко распахнув испуганные глаза, и Фи схватила поводья, чтобы ее удержать.

— Тише, тише…

Она развернулась как раз вовремя и увидела, что вороная лошадь встала на дыбы, запрокинула голову. Тяжелое плечо угодило Шейн прямо в грудь. У Фи от ужаса перехватило горло, когда напарница отпрянула к краю скалы. Та запнулась каблуком о выступ, неуверенно покачнулась, напряглась всем телом и рванулась вперед, упав на колени в ручеек.

— Шейн! — крикнула Фи, подскочила к ней, схватила за руку и потащила подальше от края. — Ты цела?

— У, вороньё проклятое! — Северянке было недосуг отвечать, она трясла кулаком вслед исчезающей в небе стае. Потом бросила на Фи хмурый взгляд: — Говорю же, зря мы дорогу срезали.

На сей раз, когда напарница отдала бедным испуганным лошадкам последние яблоки, Филоре не возражала.

От недавней промашки сердце все еще колотилось. Сглотнув подкатившую желчь, Фи перегнулась через край взглянуть на мертвую птицу, но та уже исчезла. Сердце дрогнуло, и Фи прижала руку к груди. Дохлятина же не могла улететь с остальной стаей? Или те мертвые глаза и правда моргнули?

Хотелось думать, что все это игра воображения, но Фи-то знала. В совпадения она не верила. Из глубин мертвых глаз на нее смотрел еще кто-то: ведьма, снедаемая ненавистью к Андару и принцу Шиповнику, а теперь и к Фи. Похожее ощущение возникает, когда идешь глухой ночью по темному переулку, кожа вдруг покрывается мурашками и ты понимаешь, что уже не одна.

Филоре вздрогнула. Сказки о Пряхе ее никогда не пугали, однако слушать историю о темной магии и очутиться в ней — большая разница. Они поехали дальше, но Фи все казалось: нежить по-прежнему смотрит ей вслед.