Костры на башнях - [118]

Свернув с проспекта, поднялась по улочке мимо школы, зашла во двор госпиталя.

— Здравствуйте, Елизавета Христофоровна. — Первым, кто встретил ее у больничного корпуса, был Азамат.

— Здравствуйте, — ровно ответила она и чуть было не прошла мимо него. — Как вы себя чувствуете?

В другое время она ни за что не стала бы с ним говорить, но, после того что он для них сделал, всячески старалась пересилить себя.

— Спасибо, сегодня намного лучше.

— Все будет хорошо, — заверила она и не стала более задерживаться.

…До обхода оставалось еще немало времени. Но Тимофеева уже была у себя в кабинете. Сидела за столом, уткнувшись в какие-то бумаги. Она подняла голову, когда вошла Лиза.

— Лизочка! — на усталом лице ее прорезалась улыбка. — Ты уже вернулась! Как дома?

— Да так… Все по-старому. Как вы тут?

— Подписываю… И каждый раз сердце сжимается от боли, — горько призналась Екатерина Андреевна. — Сегодня ночью скончался тот молоденький лейтенант.

— Бедная мать, которая ждет его.

— Надежде стало плохо. Надо бы сегодня отправить домой. Пусть отдохнет.

Вечером, когда наступила небольшая передышка, Елизавета Христофоровна отвела в сторону невестку и сказала:

— Ступай домой. Екатерина Андреевна распорядилась. Отдохни. Придешь завтра утром. А то малыш забыл, какая ты есть, — подбадривающе пошутила она.

Надя вышла из отделения. В коридоре, как дневальный у двери казармы, стоял Азамат. Он, казалось, чувствовал, что она будет уходить именно сейчас, и решил встретиться с нею как бы невзначай, чтобы поговорить не в палате, где полно раненых, а один на один. В первое время не давал покоя тревожный вопрос: не наговорил ли он чего-нибудь лишнего в беспамятстве? Спросить прямо — не спросишь, подозрение вызовешь. Тянул время, прикидывался тяжко больным, его жалели, медики были к нему внимательны. Он успокоился, осмелел, пришел к выводу: пронесло. Было бы иначе, не стали б с ним нянчиться.

Азамат пошел провожать Надю.

— Ты уходишь? — с сожалением сказал он.

— Устала ужасно. Уже третьи сутки не сплю. — Она продолжала идти, а он неотступно плелся за нею, медлил нарочно, чтобы подольше побыть с нею наедине.

— От Виктора ничего не слышно?

— Нет…

— Все будет хорошо. Не волнуйся. Я вот тоже считал, что не выкарабкаюсь… Но назло некоторым ожил.

Надя уже не раз жалела о том, что не осталась с мужем в горах хотя бы дня на два. Господи! Как глупо повела она себя, бог знает что может теперь подумать о ней Виктор, и будет прав! Нельзя терять голову даже из чувства благодарности, осуждала Надя себя позже, когда спохватилась и критически оценила свой поступок. Сразу же стала проситься в госпиталь: медсестрой, санитаркой — кем угодно. Надю охотно взяла Екатерина Андреевна.

— Вот когда сердце дало о себе знать, — продолжал Азамат. — Так прихватило, думал, конец, уже не отпустит. Никогда так не бывало прежде. И теперь не могу прийти в себя. Как разбитая арба. Никакой от меня пользы.

— Вот увидишь, поправишься, станешь работать, дел и для тебя будет невпроворот, — ответила Надя.

Он уже не в первый раз заводил подобный разговор, словно пытался проверить ее — что она о нем думает, как воспринимает его затянувшееся лечение? И ей надоели его жалостливые признания, как и бессмысленные ухаживания. Она давно поняла, что Азамат не случайно оказывается в коридоре, когда она уходит домой, и тенью следует за ней до ворот. Каждый раз настраивала себя, что скажет: хватит! Но не решалась, чтобы не отплачивать ему черной неблагодарностью за то, что он сделал для нее и ее сына.

— Ты не боишься? — тревожно предостерег он. — Время позднее. Я бы с удовольствием тебя проводил… если б можно было.

— Нас развозит дежурная машина.

Азамат продолжал плестись за ней по двору, только теперь не знал, что сказать еще, чтобы удержать ее чуть-чуть. Она пошла быстрее, намереваясь оставить его на полпути к проходной.

— Как ты думаешь, удержат наши Владикавказ? — спросил он. — Говорят, такое творится на передовой. Горят камни, железо. А немцы все новые силы подбрасывают. Хотят оцепить город кольцом.

— И к Москве подступали. А где теперь фашисты?

— Столько раненых привозят. А что могут сделать бедные медики! С того света не вернуть.

— Извини, я спешу. — По-другому она уже не смогла бы от него избавиться. — Сына сколько дней не видела!

— Завтра ты когда выходишь на службу?

— Утром.

Азамат постоял еще немного, будто надеялся, что она раздумает и вернется, пожалеет, что обошлась с ним сухо. Но нет, она исчезла. Он укутался потуже в больничный халат из поблекшей байки и неторопливо направился к своему корпусу.

— Азамат. — Кто-то тихо позвал его из кустов сирени.

Он подошел ближе, но никого не заметил.

— Кто тут? — спросил тревожно Азамат, боясь заходить в самую темень.

— Не кричи. Подойди поближе, не стой на свету.

Голос показался знакомым и сразу нагнал страх: кто бы это мог быть? Панически застучало сердце.

— Дядя?! — Азамат попятился.

— Тихо, говорю тебе. Куда ты бежишь!

— Что ты здесь делаешь? Как ты оказался здесь?

— Это я тебя хочу спросить. Как ты оказался здесь?

— Вот… Попал в госпиталь…

— Вижу, что попал! Но с какой стати?

— Заболел. Лечусь, — отвечал напуганный до смерти племянник. — Со мной такое творилось…