Костолом - [63]
— Да, они постоянно ездят. У них дел много. А когда не ездят — заняты хозяйством. Я часто остаюсь один. Как сегодня, например.
— А как же брат?
— Он у своей девушки сейчас живёт. Но меня домой отвезёт, если я ему позвоню.
— В смысле — если позвоню? Брата что — тоже здесь нет?
— Нет конечно. Он дал мне денег, остальное я сам устроил. Весело же получилось? Скажи, Ксюш, тебе весело?
Ей — не весело. Ни коим образом. Ей обидно до чёртиков, ей рыдать охота. Пользуясь размытой полутьмой, промежаемой блуждающими огнями дискотечного освещения, она исподволь пытается Мишу получше рассмотреть. Аккуратная стрижка, свежие волосы — интересно, скольких трудов ему стоит банально привести себя в порядок, если он фактически живёт один? А вещи… Вспомнив, как наяривала Женька с утюгом наперевес, отпаривая платье, что за пару месяцев на дне чемодана превратилось в какую-то фигуру оригами, она пытается представить, как выглядит Мишин быт. Как он стирает, гладит, моет посуду… И как он спит по ночам — в доме, потерянном в полях, где на вёрсты вокруг нет ничего, кроме тишины и пустоты. Что при этом творится у него на душе. И почему-то ей сразу всё становится понятно — и розы, и праздник, и золотистые блёстки, которыми его жизнь, должно быть, присыпана, как безвкусный каравай — сахарной пудрой.
— Не надо брату звонить. Пусть побудет с девушкой. Я тебя до дому провожу.
— Правда? Как? — Глаза Мишины вспыхивают и тут же затухают. — У тебя даже машины нет.
— У Валеры есть. А благодаря меню, Валера нынче трезв. Скажешь, когда тебе будет пора…
— Да хоть щас! Кафе на всю ночь арендовано, пускай все веселятся. А мне ещё лекарства принимать…
Отловив друзей на танцполе, Ксения скудно, без подробностей и уж точно без объяснения мотивов обрисовывает ситуацию.
Десять минут спустя все четверо уже погружены в машину. Пока Женька по-хозяйски переключает радиостанции на магнитоле, а Валера пытается не прозевать нужный поворот грунтовки, Ксения делит заднее сидение с именинником. Сложенная коляска потряхивается в багажнике, на наиболее резких кочках с грохотом врезаясь в стальную крышку. Ксюхе неудобно. Потому что несмотря на то, что на заднем их двое, места между ними ещё очень-очень много, и это пространство отражается в сердце какой-то вакуумной пустотой. И не заполнить её ничем.
— Ну всё, приехали. — Подкатив к калитке, Валера наконец тормозит и стремглав выскакивает, чтобы вытащить коляску. Аккомпанементом к прибытию служит надрывистый собачий лай из-за забора.
— Пойдём, я помогу, — вызывается Женька.
— Не надо, — шепчет ей Ксюха. — Отдыхайте.
— А ты что — одна здесь…
— Домой пешком дойду — здесь не далеко, дорогу знаю. А ты не спорь, — упреждающе обрывает она подругу, уже было открывшую рот для протестного заявления. — Лето скоро закончится. Пользуйтесь тем, что осталось.
Она даже не представляет, как жестока — резанула правдой по праздничному настроению, и Женька обиделась бы, да только если и обижаться — то на себя. Она сама всё испортила. Она влюбилась.
— Ладно. Тогда… До завтра.
— До завтра. — Ксюха отвечает уверенно и с улыбкой.
Ксюша обходит просторный дом, как делала это уже однажды, но теперь её внимание привлекают всё новые и новые детали. Пока Миша заперся в своей комнате, совершая там ритуал переоблачения в домашнее, она с любопытством осматривает окружающее её пространство. В доме нет телевизора. Зато есть несколько ноутбуков. Убранство чистое, опрятное и неизменно старомодное. Как будто бабушкин сундук вытрясли, вдохнув в содержимое новую жизнь и разбавив угрюмый оттиск старины вкраплениями современной техники. Электрочайник, новенькая плита, четырёхкамерный холодильник, микроволновка, тостер… Это жилище не выглядит жилищем отшельников. Оно также не выглядит необитаемым — несмотря на тишину, которая сегодня, в ночь после праздника, обретает какие-то гнетущие, печальные нотки, частичка уюта проклёвывается сквозь каждый половик, через ивовые прутья плетёных стульчиков на террасе и полупрозрачные занавески на окнах. Как и в прошлый раз, Ксения поражается чистоте — дом ею полнится. А дом-то не маленький…
— Кто здесь убирается? — Спрашивает она саму себя — забывшись, вслух.
— Я.
Она не заметила, как он появился на кухне, и оттого вздрогнула.
— Сам?
— Сам, а что такого? Чай будешь? У меня конфет… полно!
Ксения не хочет ни чаю, ни конфет, но хочет задержаться подольше, а потому соглашается. Усевшись на яркий, с мягкой обивкой стул во главе овального дубового стола, она наблюдает за тем, как хозяин дома шурует с посудой. Старается наблюдать незаметно. Хотя, конечно, она знает, что он знает, что она на него смотрит. Мысли о вещах, которые её не касаются, никак не хотят покидать её голову. Как, зная о том, что парню осталось совсем мало, его родители могут вечно где-то пропадать? Неужели не хотят всё оставшееся у них время провести рядом с сыном? И эти братья… Неужели их не тревожит, что их родной человек, почти ещё ребёнок, ограниченный в действиях, вынужден находиться здесь один — здесь, средь полей на окраине посёлка, в километрах от других жилых домов? С постоянно пропадающей мобильной связью и возможностью тяжёлых приступов. Ничего не ёкает?
Любимая подруга убита, и кажется, я знаю, кто это сделал. Он ходит рядом, но его не поймать. И пока я пыталась бороться с тьмой, что внутри, зверь подбирался всё ближе. Теперь моя цель — убить зверя.Метки: разница в возрасте, спорт, триллер, детектив, повседневность, повествование от первого лица, учебные заведения, элементы фемслэша. Без привязки к конкретной геолокации. Абстрактный город некой европейской страны, где люди носят самые разные имена.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
