Кошки Канта не читают - [7]

- Род Стюарт подойдет? – Алекс отвинтил крышку и плеснул мартини в стаканы.

- У меня никогда не было такого дня рожденья!

- Он еще не закончился.

- Что Вы хотите сказать? Будет еще что-то? Веселое?

- Будет еще… немного праздника.

   Алекс достал из нагрудного кармана заготовленные сигаретки и протянул одну Даше. Она понюхала ее и вставила в рот, Алекс дал ей прикурить и прикурил сам. Резкий дым не хотел сидеть в легких, но он его уговорил и выдохнул через минуту. Хлебнув мартини, он посмотрел на девушку - она потихоньку выпускала дым из ноздрей. В крови у него начался прилив: волны, убыстряя ритм, гнали ее в мозг. Он видел свои сосуды изнутри, они пульсировали вместе с бас-барабаном. Даша засмеялась:

- Посмотри на небо – звезды танцуют! Вот прикол!

   Звезды подрагивали в том же ритме, что и его сосуды. Он наложил на ритм соло-гитару и начал строить мелодию, звезды тут же ее услышали и стали кружиться под музыку. Алекс подвигал тумблер, ускоряя и замедляя ритм, нашел нужный, - осталось добавить вокал. Он посмотрел на Дашу: она сидела, закрыв глаза и улыбаясь; сзади с сиденья свисал черный пушистый хвост. Хвост раскачивался в ритм его песни, обвивался вокруг ножек кресла. Алекс протянул руку к пушистому загривку и погладил его: мягкая шерсть приятно ласкала пальцы. Он провел ладонью по спине до основания хвоста, слегка сжал пальцы, ощутил ответное подрагивание  и услышал «мур-мур».

   Процесс создания песни доставлял ему чувственное удовольствие – его пальцы создавали  вокал: «Мур мур-мур мур, мууур мур-мур мур… я мечтаааю… i am flying, …», - песня получалась  медленной и грустной; музыка наполняла его до краев. Звезды в такт мигали разноцветными огоньками, кружились, повинуясь его взгляду, все вокруг объединилось в огромный симфонический оркестр: «Can you hear me, can you hear me, thro' the dark night far away, мур мур-мур мур, to be near you, to be free. Я летаааю, мур мур-мур мур, быть свободным, быть с тобой». Он управлял этим оркестром и звуковым пультом,  звездами, но больше всего ему нравилось, как легко в нем рождались слова песни, – это был чистый акт творения.

   Теперь, когда толчок был дан и все пело и двигалось само собой, мысли его обратились внутрь.  Ты можешь сочинять такие песни, управлять звездами, создавать гармонию,  ты можешь заставить двигаться вселенную, зачем же ты… зачем же ты так долго занимался такой ерундой: деньги, начальство, ордена-погоны… what do you want… ты все уже нашел. Он повернул голову налево: девушка была вся в мягкой черной коже, зиппер на корсете был приспущен и открывал переход бронзовой кожи в белую. Она смотрела прямо на него.

- Ты хочешь о чем-то меня спросить?

- Да. Я понял, что я хочу, но не знаю, что мне нужно сделать, чтобы…

- Это так просто. Тебе нужно превозмочь себя. Ты должен совершить подвиг.

- Подвиг? Прямо сейчас?

- Нет. Ты можешь подождать еще лет пять. Или десять – сколько хочешь. Может ты думаешь, что оказался здесь случайно?

- Нет, Нгайэ-Нгайя не может ждать, я знаю.

***

Алекс открыл глаза – фонарь не горел, звезды не двигались, было тихо, во рту была засуха. Даша сидела слева с закрытыми глазами, вытянув ноги, лунная дорожка отражалась в бронзовом зеркале бедра. Заколки не было.

   А песня? Я же сочинил песню, точно помню: «I am flying, I am flying, like a bird 'cross the sky. I am flying, passing high clouds, to be with you, to be free». Чччерт, это же «Sailing», Стюарт уже сочинил ее раньше меня, подлец.

   С севера, из-за палатки донесся звук грома. Звук нарастал, был необычайно низким, проникал в самое нутро и вызывал невольную дрожь, потом стал затихать и кончился каким-то «ууу-ааа». Алекс понял, что это не гром, а лев. Даша открыла глаза – в них был написан испуг:

- Что это – гроза?

- Гроза саванны, да.

- Гроза в саванне? Сейчас?

- Нет. К нам могут зайти гости.

- Гости? А я…, - она начала поправлять расхристанную одежду и прическу.

- Боюсь, им это не нужно.

- А что им нужно?

- По-моему, он голодный.

- Кто - он? Мы же... недавно ужинали.

   Раздался рык, уже не похожий на гром, а похожий на голос голодного льва.

- А он, похоже, – нет. Это лев. Пошли внутрь.

- Лев?! А откуда ты знаешь, что он не ужинал?

- Он мне смску прислал, спрашивал, нет ли у меня холодной котлеты за пазухой.

   Он пропустил девушку вперед, зашел за ней, ладонью ускорил ее движение  и закрыл «дверь» - как будто льву нужна дверь, чтоб войти в «сей шелковый чертог».

- А где твой хвост?

Даша, вильнув бедрами, оглянулась:

- В коробке с игрушками – до следующего нового года.

   Рык был слышен и через брезент, теперь их стало два, второй был чуть выше тоном, их стало даже лучше слышно: они о чем-то говорили на своем львячем языке.

- Да там уже два льва!

- Это львица.

- И что они там делают – едят или…

- Они там делают. Лучше бы ели, чем или.

- Почему это?

- Зачем сытому льву мы.

- Не говори так, я боюсь! Сделай что-нибудь!

- Спрячься под одеяло, чтоб тебя не было видно.

- Кому? Льву?!

- Мбобо. Сейчас мы ему посигналим – пусть придет, пальнет пару раз в воздух.

   Девушка сбросила туфли, забралась на кровать и укрылась с головой.    Алекс взял пульт, направил его на датчик и нажал красную кнопку. Огонек на датчике не мигал. Алекс нажал еще несколько раз, потряс пульт, похлопал им по ладони и опять нажал кнопку. Он вдруг совершенно ясно осознал, что Мбобо не придет. Он один. Лев рыкнул совсем рядом. Снизу вверх по спине пробежал холодный ток. Он набрал полные легкие воздуха. Ему захотелось выйти из палатки, увидеть этого зверя, посмотреть  в его янтарные глаза, рыкнуть на него, наброситься и убить – без «спрингфилда» с оптическим прицелом, в честном бою; отомстить за все неудачи и унижения своей жизни, за всех козлов и павианов, доказать самому себе…