Косьбище - [15]

Сидит себе, добрый молодец, на дождик смотрит, в носу ковыряет.

Плохой у Акима кузнец. И по делу плохой, и по-человечески. Как он мне цепочку холопскую с шеи снимал — до сих пор не пойму, почему живой остался. И всех попаданцев не пойму — у них кузнецы местные в первых друзьях-помощниках. Что очень странно: нормальный профи, хоть в чем, столько пустых прожектов за свою жизнь наслушается… Он с «просто поговорить» за дело не возьмётся. Только под серьёзные гарантии, проработанный бизнес-план, под действующий образец. Заявку на грант никогда не оформляли? Или кредит в банке для создания бизнеса без обеспечения недвижимостью? С венчурными фондами дела не имели? Так там люди сидят специально занимающиеся всякими инновациями. Точнее, не всякими, а именно в том поле, про что ваша заявка.

Деревенский качественный кузнец никогда, к примеру, паровой котёл делать не будет. Не потому что не умеет. Просто не будет и всё. Дело новое, незнакомое… Расходы… А главное — у мастера есть репутация. И он ею дорожит. А на всяких непонятках… И это не из серии «загнутых пальцев» — реально вопрос цены.

Опять же русская классика: едет экипаж где-то по траектории Транссиба, но до его постройки. Ломается рессора. Барин к местному кузнецу:

– Исправишь?

– Не. Мастера ждать надо.

Ждут четыре дня. Путешественник весь на нервах. Приводят, наконец, мастера. Молодой, довольно мелкий среди здоровяков-кузнецов, парень. В драбадан. Смотрит, не открывая глаз, говорит, не разжимаю губ. Его уводят, кузнец за полчаса всё исправляет.

– Барин, с тебя четыре с полтиной. Полтина — мне, четыре рубля — мастеру.

– Да ему-то за что?! Ты же всю работу сделал!

– Он — глянул. Мастер. Четыре рубля.

Это подход профессионала. И его цена. Без всяких налогов и мафий. Мастерство — вещь редкая, всегда дорогого стоит.

Да, Черчиль в 41-м говорил о моторе одного из первых МиГов: «изделие деревенского кузнеца». Но говорил это как похвалу: моторы эти и в самом деле можно было ремонтировать в сельской кузнице. И ремонтировали — «война всенародная». Но в мирное время и без особистов за спиной… Профессионал — этот тот, кто умеет. А умение достигается повторением. Русскую народную насчёт кто кому «мать» — повторять не буду. А во всякой «новизне» — повторения нет. Что лучше: «высшее образование или среднее соображение»? У профессионала, как не назови, а кое-какая «вышка» за спиной есть. Годы ученичества, подсоблятничества. Годы тычков и подзатыльников. Оскорблений и побоев. «Вот тебе, мастер, дитё в научение. Кости мои, мясо — твоё» — обычная форма договора при отдаче ребёнка в ученики. Можешь бить ребёнка как хочешь, только кости не ломай. Вот такая «вышка» у всех здешних мастеров.

И менять это, рисковать репутацией, этими годами своей жизни ради «среднего соображения»? Почему «среднего»? А какая тут ещё может быть «соображалка»? После обычных семи лет профессионального обучения с постоянным выбиванием инициативы? «Шаг влево, шаг вправо — конвой стреляет без предупреждения». Или — мастер бьёт чем ни попадя по чём ни попало.

И так не только у кузнецов или вообще — ремесленников. Реформа Никона была так болезненно воспринята русским православным духовенством именно из-за сходной системы обучения трудовой смены. Основная масса попов и дьяконов к середине 17 века на Руси оказались функционально неграмотными. Псалтырь помнят наизусть, в какую страницу не ткни — гонит текст по памяти. А прочитать не может. Потому как — «с отцов-прадедов». Поколение за поколением «с младых ногтей» до глубокой старости учат наизусть и гонят каждый день эти тексты.

И тут Никон тексты меняет. Не сами тексты — детали. Порядок следования, комплектность. Всё — половина духовенство России профессионально непригодна. И дело не в новых идеях, не в том, на каких словах пшеничный хлеб становится человеческим мясом. Мясом этого парня из Назарета. Для исполнения акта людоедства, который в христианстве называется «причастие». А в том, что работник идеологического фронта с крестиками в разных местах, просто не может прочитать инструкцию по модификации ритуала. Соответственно, не годен к службе. И — лишается привычного источника средств к существованию. А кушать хотят все. Вот Никона и закатали чёрте-куда, на Кудыкину гору. Она же — Русский Север.

Так что «два в одном», умение с соображением — редкость, эксклюзив.

Может другим попаданцам просто везёт? А мне дрянь попалась. Работать и не умеет, и не хочет, и гонору выше крыши. Кузнецов на Руси всегда вроде колдунов почитают. Остальные-то кузнечного дела не знают. Но признаваться в собственной необразованности и некомпетентности люди очень не любят. Стало быть — кузнец знается с нечистью. От неё и умения… «не общие». Уважают и побаиваются.

Вот мужичок и пыжится. Только я и настоящих колдунов — волхвов Велесовых — в штабеля складываю. А по прежней жизни состояние «я этого не знаю, не умею, но научусь и смогу» — для меня норма. В моем профессиональном поле сумма специфических знаний меняется так быстро, что знать всё обо всём — просто за гранью возможного. «Век живи — век учись» — мудрость народная про меня любимого. А можно по Стругацким: