Косарев - [148]

— Какие будут предложения?

Все молчали, молчала и Дунашева.

Тогда взял слово Косарев и спокойно предложил сделать перерыв, а после перерыва обсудить вопрос о Дунашевой.

Он позвонил секретарю обкома КП(б) У Гикало, который ответил, что политически доверяет товарищу Дунашевой и нет никаких оснований снимать ее с работы секретаря обкома. Тут же выяснилось, что в предыдущие заседания уже несколько делегатов исключены из состава конференции за связь с «врагами народа».

Косарев долго беседовал с Дунашевой и высказал свое недовольство ее поведением на конференции, допустившей бесконтрольные действия председателя мандатной комиссии.

После перерыва Косарев обратился к делегатам:

— Вы, посмотрите, что у вас творится. Вы боитесь смотреть друг другу в глаза. Вы не доверяете друг другу. Вы исключаете делегатов конференции за связи с «врагами народа», не разобравшись в существе дела.

Он говорил, что такая обстановка вносит замешательство в ряды ВЛКСМ, что этим замешательством могут воспользоваться и настоящие враги народа и перебить честные, преданные партии кадры.

— Вся наша сила в монолитности, в дружной самоотверженной работе. Надо готовиться к решающим боям с фашизмом.

Его выступление часто прерывалось сначала робкими, а затем все более дружными аплодисментами. Лед тронулся. С трибуны Косарева проводили под бурю долго не смолкавших аплодисментов. Я смотрел на него, он был суров и задумчив».

Поздно ночью у Гикало Косарев рассказал, как проходила городская конференция, и попросил собрать через два дня ответственных партийных работников Харькова. Как член Оргбюро ЦК ВКП(б) он имел на это право. За дни пребывания в Харькове он узнал многое об исключениях из комсомола, обнаружил, что грубо нарушается принцип индивидуального подхода к комсомольцам при разборе их персональных дел. Часто райкомы ЛКСМУ даже не вызывали исключенных в первичных организациях, особенно по контрреволюционным мотивам, а заочно штамповали решения об исключении из комсомола. «Позор! Какой позор!» — скрипел сквозь зубы Косарев.

Массовые исключения из комсомола в Донбассе и Харькове встревожили Косарева. Человек действия — он немедленно позвонил в ЦК ВЛКСМ и дал задание подготовить к его приезду полные данные по этому вопросу из областей и республик всего Советского Союза.

На совещании ответственных партийных работников в Харькове Косарев был особенно угрюм и серьезен. Он кратко доложил о положении в комсомольских организациях и потребовал ликвидации «чрезвычайного положения»: «Попираются элементарные правила внутрисоюзной демократии, — говорил он. — Партия боролась и будет бороться за монолитность своих рядов, будет изгонять из своих рядов чуждые элементы, нытиков и маловеров. Комсомол, являясь школой разносторонней государственной деятельности, в этой борьбе полностью поддерживает партию, но нельзя шарахаться и бить свои кадры. Таким положением могут воспользоваться враги Советской власти. Партийные руководители должны помочь комсомольским организациям исправить ошибки и прекратить избиение ни в чем не повинных людей».

Здесь умышленно почти полностью процитировано воспоминание Виктора Петровича Сорокина, самого ставшего жертвой необоснованных репрессий, с целью отвести имеющиеся упреки в адрес Косарева якобы за его попустительство репрессиям в комсомоле на их начальном этапе. Живы и ближайшие родственники Косарева, испившие свою горькую чашу преследований за брата, мужа и отца, и родные тех комсомольских работников, которых он не сумел защитить, а то и публично (думаю, что и искренне) критиковал.

У всех их как живая рана — незатихающая скорбь и боль утраты. И проклятье породителям того жестокого времени, черная тень которого накрыла многие советские семьи, нанесшим эти нерубцующиеся раны, до сих пор потрясающие сознание людей.

Пусть авторы упреков задумаются над следующим фактом. 3 октября 1937 года А. В. Косарев написал Сталину записку, в которой, как свидетельствует В. Ф. Пикина, он указывал;

«Мною получено в Харькове до 150 заявлений о неправильном исключении из комсомола и снятии с работы по мотивам связи с врагами, враждебной работы и т. п. По малейшему поводу и зачастую без разбора исключают из комсомола…»

Далее он писал: «Самостраховка выгодна врагам партии, потому что честных людей на основании простых слухов, без разбора, без малейшей проверки выгоняют из наших рядов, тем самым озлобляют их против нас. Отказ от разбора предъявляемых обвинений, имеющий место в Харькове, выгоден только нашим врагам».

Это он писал «самому» Сталину. Два месяца спустя после встречи с ним в ЦК ВКП(б) и гнетущего разговора, завершившегося сталинским обвинением Косареву: «Вы не хотите возглавить эту работу!»

Он обратился к Сталину уже после того, как стало известно, что П. П. Постышев, рискнувший у Сталина заступиться за оклеветанного государственного и партийного деятеля И. В. Коссиора, был тотчас же смещен с занимаемого поста секретаря ЦК КП(б) Украины и переведен в Куйбышевский обком партии…

Это ли не образец принципиальности, партийного и гражданского мужества Александра Косарева? Прозрения, наконец.