Короткая зима - [8]

«Кто бы вы ни были, а мне стало легче. Располагайтесь уже, и к чёрту, и с Богом», — так думал капитан, разглядывая поднимающихся на борт будущих пассажиров. То, что это пассажиры, которых контрабандой нужно будет вывезти из Москвы, у него не вызывало никаких сомнений. Несмотря на то, что никто из них ещё не сказал друг другу ни слова. Наконец парень подошёл к нему и протянул руку, из-за его спины выглядывала длинноволосая девушка. Она улыбалась, а так бы никто и не знал, что у неё на щеках такие смешные ямочки, но она улыбалась, в её глазах кипело варево из множества незнакомых капитану ингредиентов и будоражило кровь. Пожимая протянутую руку, он внимательно всмотрелся и в глаза её спутника, скоро обнаружив в них ничем не прикрытую незлую насмешку, относящуюся ко всему, что попадало в их поле зрения. Сейчас в это поле попал капитан с целой баржей, грузовым портом и ближайшими милями. Весёлые сумасшедшие ребята.

Чтобы всё это так легко определить и сразу принять к сведению, Капитан сошёл с ума гораздо раньше, да и по возрасту ему уже давно было пора, он угадал и не упустил свой момент, это были какие-то минуты безумия, захватившего его тогда в далёкие дни, но он не избавился от них и не бежал как от чумы, а бережно пригрел в своей голове, время от времени посматривая сквозь эту диковинную призму на окружающее, и увиденное ему неизменно нравилось. Но ни тогда, ни сейчас он не показал виду. Всегда оставаясь капитаном.

Нет толка описывать, о чём они там говорили на палубе, Дженни, Вася и Капитан, потому как они не проронили ни слова, бурно обмениваясь мыслями и не отпуская слова на язык. Сумасшествие Капитана освежилось, сбросило со шкуры серебряные капли, перетряхнув себя до кончика хвоста. Вы наверно видели, так всегда делают собаки. Так что после рукопожатия Капитан просто кивнул в сторону загруженных на баржу песчаных дюн и начал подготовку к отплытию. Несмотря на верное расположение и безупречное хождение звёзд по небу, отчалить от берега им удалось только на заре следующего дня. Техническая неисправность судна. Всё наладили к утру. Сколько ни оттягивай это событие, сколько ни подгоняй, а трое сумасшедших и один экипаж точно в срок начали покидать Москву.

Светило пряталось за высотками, ещё слишком тяжёлое, чтобы преодолеть даже пятые этажи, набиралось сил и показывалось на мгновенья только между домами, чтобы указать городу на двух беззаботных беглецов, валявшихся на песочке нагруженной баржи. Капитан в рубке смотрел, как и положено, вдаль, пробираясь под тоннелями скрепляющих берега мостов, установленных с одной лишь только целью, чтобы город не расползался по шву, оставляя по разные стороны детей, матерей, отцов, внуков, бабушек и дедушек.

И всё-таки солнце встало, распрямив свои артритные ноги, шипя плюнув на асфальт прокуренные лёгкие, выпрямилось и облегчённо оперлось на крышу ближайшего дома. Баржа медленно вышла из-под моста. Свет наконец сумел упасть под нужным углом и попасть Васе в правый глаз. Дженни крепко спала рядом, свернувшись на капитанской куртке калачиком. В её размётанных волосах запутался драгоценный чистый песок. Вася отчаянно чихнул от солнца. Вася чихнул! Никакая телесная практика не смогла бы задействовать столько мышц одновременно. Дженни заворочалась рядом, издала какой-то прелестный гортанный звук, перевернулась на спину и прищурилась на солнце.

Их взору предстала картина: на перилах Бородинского моста возвышался над рекой и над баржей закадычный Васин друг, Феникс. Полы твидового пиджака развевались на ветру, контур птичьей фигуры чертило утреннее солнце. Конечно, Вася его сразу узнал. Они подружились с Фениксом ещё в детстве, в первом классе обычной общеобразовательной школы обычного спального Московского района. В школе, где они начали учёбу, затеяли детский праздник. В этот день все пришли нарядные, девочки в бантах, а мальчики в белых крахмальных рубашках. Праздник должен был начаться сразу же после уроков, но, как назло, вышла заминка, рассеянная учительница потеряла ключ от классного кабинета и надолго отправилась искать его дубликат, строго наказав всем вести себя хорошо. В её отсутствие дети, конечно, сразу же азартно приступили к поиску реликвии. Вася, простая душа, на тот момент имел в кармане очень похожий на классный бледно-жёлтый ключ от родного дома. О чём он тут же и заявил во всеуслышание своим одноклассникам, но никто или почти никто ему почему-то не поверил, все разом решили, что он нашёл тот самый злополучный ключ и хочет присвоить его себе, тем самым лишив их всех праздника. Детская душа — потёмки. Они набросились на него как стая злобных шакалят, повалили на классный пол и рвали и терзали его белую нарядную крахмальную рубашку, пытаясь вырвать из рук тот самый ключ, ключ к их празднику, который всё никак не мог начаться.

Вася лежал на полу в классической позе эмбриона, прижимая заключённый в кулаке ключ к животу. Он не хотел отдавать его никому, было страшно обидно, что ему не верят и что этот праздник уже не его. По шву затрещал рукав, оторвался и повис на нитках карман, а чертенята всё терзали его душу и тело. И вдруг как гром среди ясного неба в классе где-то под потолком раздался звонкий насмешливый голос: «Дураки, ключ-то у меня, это я его украл! Какие же вы дураки!» Всё мгновенно прекратилось, куча-мала распалась, и маленькие распалённые азартом франкенштейны тотчас переключили своё внимание на худого высокого мальчишку, ещё больше возвышающегося над всеми потому, что стоял он на парте в углу класса. Началась самая настоящая чехарда, но всё-таки они поймали его и тоже повалили на пол. Сидящий на полу ещё не оправившийся от обиды Вася глядел, как сквозь большую шевелящуюся кучу его одноклассников смотрят на него спокойные насмешливые глаза этого мальчика. Его звали Феникс, и он тоже никому не собирался отдавать ключи от этого праздника. Из носа у Феникса уже текла кровь, это кто-то из девочек случайно заехал ему по лицу босоножкой.