Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг. - [41]

. Преступны те либеральные принципы, согласно которым «монарх царствует, но не управляет»; монарх должен быть реально действующим, авторитетным, сильным, ибо кто, как не он, воплощает собой государство: «То, что нужно Франции – это государь, которого она любит и уважает, который царит и управляет, в котором сосредоточена наивысшая мудрость и твердость духа, который способен прославить имя французов…»[239]. Консерваторы возлагают все властные полномочия, ответственность и принятие решений на государя, отца нации, пастыря масс, неспособных к самоуправлению, к организации и самостоятельному формированию своих интересов и чаяний.

При этом столь верный соратник императора, как Персиньи, тем не менее, не выступает противником самой идеи «либеральной империи». Он полагает, что гражданские свободы необходимы для успокоения страстей в массах, для их просвещения, вовлечения в политическую жизнь[240]. Можно сказать, что в данном контексте он выступает с позиций либерального консерватизма, придерживаясь верности монархии как идеального государственного строя, но при наличии гражданских свобод для поддержания мощной социальной базы режима. Опять же для консерваторов реформы – способ спасти не демократию, но императора, династию. «Нельзя не отдать должное усилиям авторитарной империи, попыткам спасти себя, шаг за шагом отвоевывая свои владения у губительного парламентаризма, низвергнувшего два предыдущих правительства…», – полагал сенатор Кантэн-Бошар[241]. Если приоритет республиканцев – суверенитет нации, то для консерваторов – суверенитет монарха, который, по их мнению, ущемляется режимом «либеральной империи».

2. Свобода прессы и собраний

Наиболее болезненным вопросом, волновавшим реформаторов, была свобода прессы. И либералов, и республиканцев возмущал факт наличия жесткой административной цензуры периодических изданий, рассмотрение так называемых преступлений прессы особой комиссией на закрытых заседаниях, сложная система предварительных разрешений и внесения финансового залога для публикации газеты или журнала. Громкие призывы оппозиции к внесению поправок в закон о прессе начали звучать еще с начала 1860-х гг., когда группа депутатов-либералов подписала обращение к императору, в котором существующий порядок был назван «противоречащим прогрессу общества… и Конституции, гарантирующей всеобщее избирательное право»[242]. По словам современника тех событий, историка и публициста Л. Прево-Парадоля, «всеобщее избирательное право немыслимо без политической прессы, обладающей полной свободой, которая подчиняется только суду присяжных и несет наказание только в случае наличия в ней клеветы. Эти издания должны быть дешевыми и легко доступными, дабы проникать в широкие массы, и достаточно многочисленными, чтобы представлять различные мнения и создавать равновесие для себя самих»[243]. Однако в тот период Наполеон III остался непреклонен и считал, что «стабильность превыше свободы»: именно так он ответил на воззвание оппозиции, подчеркнув, что время дарования свобод еще не пришло[244].

В речи императора перед парламентом 19 января 1867 г. прозвучали лишь общие фразы о необходимости политических свобод, но не было дано конкретных обещаний относительно реформы свободы слова. Власть в данном случае легко понять, ведь пресса всегда была ее самым острым, опасным и непредсказуемым критиком, и общественное мнение могло пошатнуть столь кропотливо выстроенные стабильность и спокойствие. Разработка нового закона о прессе требовала искусного лавирования и компромиссов: битва мнений должна была находиться под присмотром официальной власти и не выходить за определенные рамки.

Весной 1867 г. Э. Оливье предложил императору вариант закона о прессе: отмена категории «преступлений прессы», которые отныне должны были перестать считаться уголовно наказуемыми и перейти в ведение суда присяжных наравне с обычными гражданскими делами; изъятие дел о периодической печати из ведения существовавшей доныне правительственной комиссии; разрешить любому гражданину свободно публиковать периодическое издание без предварительного денежного взноса; сокращение штрафов для прессы за «оскорбление властей» в три раза. Именно этот вариант закона стал наиболее обсуждаемым в Законодательном корпусе. Император, однако, не согласился со столь решительными мерами и в том же году предложил проект закона, согласно которому пресса ограждалась от вмешательства чиновников введением так называемых исправительных судов: в этих судах не присутствовали правительственные чиновники, но в то же время они проходили в закрытом порядке, в них не предусматривалось участие присяжных. В этой редакции закон был принят. Вопрос о подчинении прессы обычному суду присяжных так и не был рассмотрен. Либеральную оппозицию, с надеждой взиравшую на проект Оливье, возмутили подобные подмена и обман: «в таком случае не называйте это свободой», – пишет «L’Opinion nationale»[245]. Либеральное издание отмечает, что император отклонил предложение Оливье разрешить обсуждение и анализ на страницах журналов парламентских дебатов. В одном из своих писем Руэру в 1868 г. Наполеон III окончательно разбивает надежды оппозиции: «необходимо обезопасить себя от нападений прессы… появляются статьи, как, например, в „L’Opinion nationale“, которые нужно передать в руки правосудия»