Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг. - [28]
Поэтому главная задача либеральных преобразований – обеспечить свободу во избежание революции. Оливье, таким образом, предлагает рецепт обществу, еще не созревшему, как он считал, для установления демократической республики: поскольку гражданские свободы есть естественное и неотъемлемое право всякого индивида, преступно то государство, которое их подавляет; но эти свободы вредны, если они предоставляются молодому и неопытному обществу, не знающему всех тонкостей обращения с ними. Поэтому на данном этапе свободы должна контролировать сильная исполнительная власть монарха, одновременно одобренная народом через его представителей в парламенте и путем референдумов. В дальнейшем народ созреет для того, чтобы самостоятельно определять свою судьбу при республиканской форме правления. Тогда и исчезнет необходимость революции: ведь у народа есть легитимное средство выражения своих требований – парламент, свобода слова, собраний, прессы.
В связи с растущей угрозой социального взрыва в 1860-е гг. Оливье обращается к опыту прошлых революций. Примечательно, что он не отрицает идею революции и признает ее необходимость в некоторых случаях. Он отмечает, что «идеальная» революция может исходить только из всеобщего национального недовольства политикой правительства, а не совершаться группой заговорщиков, далеких от понимания реальных нужд народа, вооруженных лишь ненавистью к монархии или конкретному правителю (на примере якобинской диктатуры). Революция должна охватить все социальные слои, и в этом случае есть надежда избежать террора: «Несомненно, революция не происходит без участия народа, но она невозможна и без помощи буржуазии, тем более, если буржуазия ради поддержания завоеваний революции не протягивает руку народному большинству»[157]. Оливье признает величие и значение завоеваний революции 1789 г. Эта революция провозгласила фундаментальные права и свободы человека, с которыми теперь не смеет не считаться ни один монарх в цивилизованном государстве и которые свято чтут либералы: «Эти принципы провозгласили, что нация не принадлежит нескольким людям, распоряжающимся ею, как стадом, но что народ, хозяин своей судьбы, сам выбирает тех, кому поручено вести своих подданных»[158]. Таким образом, источник власти монарха – народное доверие, а не сакральные полномочия или «божественное право», как было во Франции при старом порядке. Поэтому Оливье в принципе не отвергает возможность свержения государя-узурпатора народом, если этот государь нарушил принцип народного суверенитета и общественного договора: «Не следует проклинать всякую революцию; она происходит, когда закон становится нестерпимым насилием. В этом случае нация погибнет, если она не свергнет правительство, и революция, таким образом, происходит как очищающая буря, рассеивающая заразу, приносящая ясность… Но любая революция, даже законная, вызывает такое разложение нравов и общественных порядков, что становится виновницей бедствий; никто не должен прибегать к ней, пока легитимное сопротивление не признано невозможным… Вместо того чтобы свергать правительство, нужно стремиться к его улучшению»[159]. Одно из проявлений моральной катастрофы в ходе революций, считает Оливье, – это уничтожение грани между свободой и безответственностью, когда рухнувший старый режим создает иллюзию освобождения от всех социальных обязательств: «всякая свобода, не сдержанная строгой ответственностью, есть самая тяжелая форма общественного рабства»[160].
Отметим, что консервативная политическая группа, бонапартисты, аналогично осуждали революцию, но при этом не допускали ее возможности; они полагали, что истинный прогресс должен происходить медленно и поступательно, а те, кто стремится его искусственно ускорить, – революционеры, которые на самом деле препятствуют ему, преждевременно разжигая недовольство масс тогда, когда массы не созрели для мирного осуществления своих требований. В итоге неопытность масс используют в своих корыстных целях провокаторы, действующие под личиной народных заступников[161]. В принципе, по этому вопросу бонапартисты и либералы выступали единодушно – «улучшение» правительства вместо его свержения.
Для Оливье опасность революции состоит в ее последствиях, драматизм которых заключается в разрыве между желаемым и реальным, между методом и теорией; для подержания своего образа победителей и для объединения нации вокруг своих идей революционные лидеры постоянно вынуждены прибегать к террору: «Если режим рушится, то победители, будучи не в силах править теми средствами, которыми они пришли к власти, вынуждены противоречить себе, призывать на помощь наихудшие средства, чтобы скрыть свою слабость»[162]. Опыт истории, по мнению Оливье, показывает, что республика никогда не достигалась легитимным путем, единодушным одобрением всей нации. Более того, Оливье склоняется к мысли о том, что не существует «дурных» форм власти, есть просто бездарные правительства, эгоистичная элита; поэтому монархия может быть намного более справедливой, чем республика, а республика может переродиться в такую тиранию, которой не было ни при одном самодержавном режиме (пример тому – 1793 г.).
