Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг. - [27]
В представлении либералов свобода важна также для поддержания авторитета монархии среди народных масс: монархия без свобод превращается в тиранию. В письмах Наполеону III Оливье неоднократно отмечал, что император должен даровать нации свободы во избежание краха собственной династии и позора своего имени, что образ благородного и сильного государя в данных обстоятельствах предполагает хранителя очага свободы[150].
В контексте соотношения свободы и порядка либералы апеллируют к монархическому принципу, даже, скорее, к династическому, уповая именно на династию Бонапартов, чье правление связывалось не только с экономическим подъемом и внешнеполитическим успехом, но и с долгожданной социальной стабильностью, достигнутой при помощи сильной власти, опиравшейся на мнение народа (как при первом Бонапарте, так и при его наследнике): «Стабильность вполне совместима с мудрым прогрессом институтов нашего общества. Франция, приверженная династии, которая обеспечила ей порядок, в не меньшей степени практикует свободы, необходимые для ее процветания…»[151]. Отмечена и заслуга Наполеона III в поддержании баланса свободы и порядка в обществе: «Наполеон III воцарился как гранитная скала, одновременно препятствие и фильтр, пропускающий сквозь себя только целебные волны. Наполеон должен был стать одновременно воспитателем, покровителем и укротителем демократии, исполнять эту двоякую задачу социального прогресса и порядка…»[152]. Сколь требовательны ни были либералы в отношении скорейшего дарования обществу свобод, они признавали ведущую роль монархии в регулировании этих свобод, в контроле за их соблюдением. Идеал для Оливье, как и для либералов предыдущего поколения, – наследственная монархия, которая «генетически» передает уважение к традициям и конституционным принципам, охраняя их «сверху» и осторожно преобразуя их «снизу» в соответствии с изменениями общественного климата[153].
Оливье поставил перед собой сложнейшую, противоречивую задачу – спасти сразу и империю, и демократические свободы: империя без свободы погибнет в огне революции, свобода без империи превратится в анархию. Но все-таки принцип сильной власти и монархического режима оставался для либерала решающим: именно благодаря ему свободы будут удерживаться в необходимых границах, именно империя – пастырь народа, и реформы спасали в первую очередь ее: «Либеральный режим – единственное убежище для империи. Как еще следовало поступить среди распущенных революционных страстей?»[154].
Это не означает, что Оливье в принципе отвергал идею республики. Он признавал, что республиканцы и либералы заняли в данный момент общую платформу, борются за одни и те же права и свободы граждан, но на данном этапе различие между этими группами состоит в методе осуществления преобразований: республиканцы требуют свержения монархии любым способом, не исключая революционный, либералы же стоят за реформизм в рамках сохранения монархической системы. Оливье полагал, что французская нация еще не скоро созреет для республики и для успокоения и стабильности эта нация нуждается именно в либерально-монархическом режиме. Идеалом государственного строя на текущий момент Оливье считает конституционную монархию по английскому образцу, которая уже несколько веков обеспечивает свободы без революций. Кстати, именно английскую идею монарха как символа нации Оливье пытался привить на французской почве в своих рассуждениях о необходимости сохранения авторитета императорской династии. При этом Оливье не отрицал установление республиканского строя; Оливье допускает республику «мудрую и умеренную, уважающую общественный порядок, то есть традиционные законы, свободную без анархии, дружественную народу без демагогии»[155]. Но в реалиях 1860-х гг. это было невозможно, поскольку республиканцы в глазах Оливье и его соратников были непримиримыми радикалами, которые, развязав революцию, дискредитировали бы правительство, показав его слабым защитником нации. Оливье считает, что к середине 1860-х гг. исчезла прежняя угроза – деспотизм, но появилась новая, не менее опасная – революция, на устранение которой и должны быть брошены все силы правительства. В конечном же итоге, как полагает Оливье, в будущем французское общество будет готово к установлению республиканского строя – республика станет неизбежной в связи с эволюцией массового сознания и общественных институтов, и переход этот будет мирным, естественным, а не революционным. Здесь он, умышленно или нет, повторяет мысль Шатобриана, полагавшего, что прогресс европейской цивилизации и развитие общества в итоге приведут Францию к республиканскому строю
