Коронованная демократия. Франция и реформы Наполеона III в 1860‑е гг. - [26]

. При этом подчеркивалась своего рода мессианская роль французской нации: Франция провозгласила гражданские и личные свободы в 1789 г., она – родина этих свобод, она подала пример другим европейским народам, для нее органично, закономерно продолжать развивать и укреплять их; только та нация, где наиглавнейшим принципом организации общества являются свободы индивида в совокупности со свободами политическими, заслуживает статуса великой державы. Мысль Оливье продолжил пожелавший остаться анонимным автор журнала «Revue des deux mondes» – страна подошла к той критической точке, когда единственным выходом для нее становится путь «просвещенной монархии», соединяющей в себе традиционность и способность адаптироваться к новым явлениям в политической мысли, общественной жизни, для которых первична свобода как движущая сила развития человеческой цивилизации: «Современному обществу необходимы новые пространства для развития без козней и ловушек, и только свобода несет с собой просвещение и доверие… Свобода стоит во главе правосудия, стабильности и согласия, всеобщего благоденствия… Кажется, что правительство и парламент до сих пор не представляют важность значения этого шага для всех просвещенных умов Европы… Неужели их разум погружен в сон, забыв принципы нашей революции и идеи, которые воплотили в жизнь все свободные народы?»[141]. А. Тьер писал: «Может ли нация быть достойна занять место среди цивилизованных держав, если ее основной заботой не является свобода, под которой мы подразумеваем способность защитить своих граждан от правонарушений, предоставить им право самим распоряжаться судьбой нации, право самоуправления – даже если при этом сохраняется монархический режим?»[142].

Как и его старшие коллеги первой половины XIX в., Оливье понимал свободу как естественное и неотъемлемое право каждого человека; свобода есть абсолютная ценность, она принадлежит только народу вне зависимости от характера и формы власти, и власть, будь то республика или монархия, обязана уважать эту свободу[143]. Здесь, правда, речь шла скорее об индивидуальной свободе – слова, мысли, вероисповедания, передвижения, частной собственности, то есть о тех ценностях, которые легли в основу классического либерализма. Однако, в отличие от своих предшественников, он уделяет более пристальное внимание свободе политической, которую считает неотъемлемой частью современного ему общества. Оливье полагал, что политическая свобода – это средство наиболее эффективного поддержания социального баланса сил: «Свобода избавляет от двух крайностей анархии – от власти одного и от беспорядочных волнений многих; свобода – это способ разрешить без насилия и утопии сложные проблемы нашего времени; свобода без беспорядков, но порядок без деспотизма»[144]. Фундаментальное право индивида – следить за соблюдением государством его свобод; при этом «права, которые индивид сохраняет и которые не подвластны контролю государства, составляют свободу личную; права, которые индивид использует для контроля над властью, составляют политическую свободу»[145].

Дополняя мысль Оливье, А. Тьер перечисляет эти свободы, понимая их как краеугольный камень любого современного развитого общества: «Что значит быть свободным? Это, прежде всего, уверенность гражданина в том, что ни одно обвинение, будь оно фальшивым или правдивым, не приведет его к заключению в неприступной крепости на далеком острове. Это право граждан формировать собственное мнение о делах государства, право выражать это мнение, не будучи зависимым от кого-либо кроме правосудия. Это право избирать представителей нации, не будучи ущемленным в своих интересах произволом административных властей… Иметь право обращения к царствующей особе, требовать от правительства отчета обо всех государственных делах и объяснения их сути и своих ошибок…»[146].

Свобода должна стать связующим звеном между властью и народом, регулировать их отношения, разрешать конфликты. Свобода удовлетворяет все требования и чаяния граждан, ничто не дает индивиду столь твердое ощущение своей безопасности и независимости, как гласность, право общения с государем непосредственно или через представителей-депутатов; массы приходят в ярость, видя, что ими пытаются манипулировать, их принуждают к молчанию, их судьбой распоряжается исключительно элита, они лишены права участвовать в политической жизни государства, их мнения вступают в противоречие с решением властей. Такая политика – скорейший путь к социальным потрясениям, что ярко продемонстрировали все прошлые революции во Франции[147].

При этом либералы осторожны: идеальная свобода в их понимании неотделима от порядка. Порядок, самодисциплина граждан, их ответственность перед властью и друг перед другом, их активное участие в политических процессах, их упорный труд по обеспечению стабильности и согласия в их сообществе – вот столпы идеального государства. «Когда в обществе нет порядка, оно переживает постоянные потрясения: волнуется, сомневается, прекращает деятельность… Общество – это рабочий, чья участь – зарабатывать на хлеб своих детей. Прекращая работу, оно погружается в нищету и раздоры…»