Коронатор - [8]

После каждого такого письма Уорвик буквально кипел от бешенства, и лекарям приходилось пускать ему кровь. Бессилие и ненависть граф заливал вином, да так, что бывали недели, когда его никто не видел трезвым. Уорвик тогда размякал, шутил, балагурил, зачастую отправлялся кутить в городские притоны. Собутыльником он обычно выбирал своего зятя Кларенса. Когда же винные пары окончательно затуманивали мозги Делателя Королей, он тыкал в грудь Джорджа пальцем, твердя:

– Ты знаешь, почему я тебя люблю? Потому что ты настоящий Йорк, как и отец твой – упокой, Господи, его душу, – и мать, и Эдуард, который был смельчаком и нравился бабам, и даже калека Ричард. У Ричарда на спине горб, а сердце чернее сажи, зато его голова – чистое золото. Да, я люблю Йорков и тоскую о них. Эх, какие дела мы могли бы с ними совершить! Однако, клянусь гербом предков, не я положил между нами меч. А Ланкастеры… Ни капли величия. Полоумный идиот, его сын – легкомысленный красавчик под каблуком у мамаши, да и сама мамаша, чертова сука, готовая из-за своей гордыни все погубить. Подумать только, меня угораздило отдать им мою девочку!

Джордж слушал его с хмельной улыбкой. Однако бывали мгновения, когда он начинал осознавать происходящее, и тогда в его мутно-зеленых глазах появлялся странный блеск. Он понимал, что его тесть несчастен, дела его идут вкривь и вкось и все чаще приходил к выводу, что земля уходит из-под ног Делателя Королей. Уорвик был могучим союзником, однако теперь Кларенс ясно видел, что Медведю Невилю никогда не ужиться с Ланкастерами. А что из этого следует? Новая война?

Уорвик заплетающимся языком жаловался, что скучает без Анны, а Кларенс, отводя глаза, думал о своем.

Новый год начался оттепелью и изматывающими душу дождями, какие бывают лишь в Англии. Страна оказалась наполовину парализована, а с континента все чаще доносились слухи, что Эдуард Йорк, нашедший пристанище у герцога Бургундского, готовится отвоевать у Ланкастеров трон. Уорвик отправил в Бургундию посольство, в то же время продолжая настаивать на необходимости прибытия Маргариты Анжуйской и зятя в Англию со свежими войсками. Но королева вновь и вновь находила предлоги, чтобы оставаться на континенте, лишая тем самым Уорвика подкрепления.

В это время в Англию неожиданно прибыла дочь Делателя Королей – Анна.

1 Похмелье

Небольшое, выстроенное кольцом здание было набито до отказа. Люди свешивались с верхних галерей, кричали, визжали, яростно жестикулировали. В ничем не защищенное круглое пространство между кровлями сыпал мелкий дождь, но и сырость не могла остудить горячие головы тех, кто с азартом наблюдал за травлей медведя.

На восемь крупных псов ради безопасности надели кожаные попоны, но матерый косматый зверь легко рвал их, словно это была французская бумага. Некоторые из собак уже лежали с вывороченными внутренностями, еще двое зализывали раны у решетки, куда медведь, прикованный цепью к вделанному в стену кольцу, не мог дотянуться. Однако псы все еще кружили вокруг зверя. Они уже сорвали глотки, и вместо свирепого лая издавали лишь глухое рычание.

Толпа неистовствовала. Воздух был пропитан запахом пота и крови. Песок под ногами животных превратился в смешанную с кровью грязь. На возвышении над медведем стоял хозяин с бичом, которым полагалось подстегивать зверя, если тот начнет пятиться, однако огромный самец с седым загривком и окровавленной пастью и не думал отступать. Он стоял у стены, чтобы прикрыть тыл и не слишком натягивать цепь, имея больше свободы в движениях, и отбивался от собак ловко и яростно. Однако и собаки, вкусив медвежьей крови, были возбуждены до предела. Сейчас псов оставалось всего лишь трое, и они хотели только одного – убить этого страшного зверя.

В воздухе раздался пронзительный визг. Огромными, как окровавленные ножи, клыками медведь рванул одного пса, осмелившегося вцепиться ему в пах. Разодрав бок собаки вместе с попоной, он далеко отшвырнул ее. Ударившись о стену неподалеку от одной из лож, животное обдало зрителей брызгами крови. Опьяненные зрелищем, люди взвыли. Сидевший в одном из нижних ярусов богато одетый человек восхищенно вскричал:

– Давай, Уорвик! Смелее! Сто дьяволов мне в глотку, ты молодец, и я велю искупать тебя в меде, когда ты расправишься с ними со всеми! Эй, хозяин, если зверь выживет, ему обеспечена спокойная старость в зверинце Тауэра. Я выкуплю его у тебя. А сейчас – ату, ату их, мой воин!

Это был граф Уорвик собственной персоной. Его худое костистое лицо пылало, он был изрядно навеселе, зеленые раскосые глаза сияли азартом битвы. Медведь, его геральдический символ, брал верх, и граф видел в этом для себя доброе предзнаменование. Когда зверь разделался с очередной собакой, коронатор запрокинул голову и расхохотался, обнажив крепкие белые зубы.

– Не спи, взгляни на него, Джордж! Это не зверь, а подлинный Уорвик, и я горжусь тем, что ношу его в своем гербе.

Граф грубо пнул дремавшего рядом пышно разодетого юношу. Это был его зять и собутыльник герцог Кларенс. Невысокого роста, широкоплечий, с бледным лицом, заросшим щетиной, с тонким, почти безгубым ртом и правильным прямым носом, он сонно открыл помутившиеся глаза и тупо уставился на арену. После бессонной ночи, которую они с тестем провели в притоне, ему было не до травли. Он устал, у него не было железной выносливости Делателя Королей, и казалось, что Кларенс не вполне понимает происходящее вокруг. Однако от толчка Уорвика с его головы слетела модная, напоминающая тюрбан шляпа и упала в грязь прямо рядом с медведем. Зверь наступил на нее лапой, повернулся, обороняясь, и шляпа превратилась в бесформенный комок.