Королевский туман - [56]

Зато полицейские нашли в саду брошенный револьвер — дешевая, самая простая модель, какой пользуются те, кого в газетах изящно называют «представители лондониумского дна».

Полицейские забрали револьвер и тело Огденса, а врач порекомендовал хозяевам поспать хотя бы несколько часов. Седрик так и сделал, выпив перед тем пару стаканов «лекарства». Он казался совершенно спокойным. Миссис Морис, поддавшись уговорам Джаи, приняла успокоительные капли и пошла к себе.

Только Джеймс так и не сомкнул глаз вчерашней ночью. Едва в доме опять воцарилась — мертвая! — тишина, он, наконец, полностью осознал, что случилось. И что могло случиться. Седрик, этот сумасшедший, несносный социалист, мог погибнуть. Джеймс не ожидал от себя, что эта мысль так его ужаснёт. Когда кузен три года носился где-то в диких и полудиких странах, Джеймс не особенно-то волновался за его жизнь. Из-за того ли, что был тогда очень зол на Спенсера, и старался вообще забыть о его существовании?

Но сейчас, видя Седрика посреди выставочного зала, Джеймс уже не беспокоился за его жизнь. Напротив, он хотел достать револьвер и сам пристрелить «дорогого» кузена.

— Я как-то раз был в гостях у одного знакомого мусорщика, так он мне сказал очень мудрую вещь: надо в любой работе находить светлую сторону, даже если твоя работа — капаться в дерьме, — бледный, с ног до головы одетый в черное, только белела повязка на простреленной руке, виконт Спенсер казался новым миссией. При таком благородстве и возвышенности образа слово «дерьмо» звучало особенно эффектно.

— Прошу прощения, леди! — воскликнул он, взмахнув не раненой рукой. — Но это жестокая правда жизни, мы не должны отворачиваться от неё! Так вот, супруга мусорщика показала мне три красивые фарфоровые тарелки и две скульптурки — это находки её мужа. Они с тех тарелок, конечно, не едят, держат на полке для красоты. В доме мусорщика о каждой вещи можно рассказать какую-нибудь историю, в этом приятная сторона его дела, о которой другие не знают. Да и работа у него здоровая, не то, что на химических фабриках.

Речь Седрика слушала небольшая группа гостей, в основном, девушки из клуба Элизабет, да еще какие-то джентльмены, очевидно, купившие благотворительные билеты. И, конечно же, сама Элизабет. Леди Голди смотрела на Седрика серьезно и взволнованно.

— И это еще далеко не самая тяжелая участь, — продолжал тот, — например, мальчишки, дети из бедных рабочих семей, лазают под столами в пабах, собирают окурки и продают их на одну затяжку другим беднякам. А то, что уже совсем невозможно раскурить, относят на табачную фабрику для переработки на дешевые папиросы. Некоторым беднягам приходится зарабатывать себе на пропитание тем, что собирать по выгребным ямам гнилые кости и старые тряпки. Это они сдают на другие фабрики для вторичной переработки. А есть еще такой род занятий — речные подбиралы. Они выходят на берег реки во время отлива и собирают всё, что можно найти в обнажившемся речном иле. При этом их ноги и руки цепенеют от холода, и часто такой бедолага вязнет в иле и не успевает выбраться до отлива.

Элизабет заметила Джеймса и быстро отделилась от своей группы.

— Слава Богу, ты здесь, — выдохнула она, протягивая к нему руки, — нас всех так напугала эта история. Ты точно не пострадал?

— Я в полном порядке, — заверил её Джеймс, стараясь, чтобы его голос звучал соответственно, — прости, что опоздал. Надо было устроить всё с Огденсом.

— Да, Огденс, — она еще больше помрачнела, — это так ужасно и нелепо… Он ведь начал служить у твоего отца, когда мы еще были детьми?

— Нет, даже раньше.

Оба замолчали. Гибель старого дворецкого казалась Джеймсу именно такой, как сказала Элизабет — ужасной и нелепой. Ужасно нелепой. Огденс был в их доме всегда, сколько Джеймс себя помнил, он был неотъемлемой, незыблемой частью их жизни. Всегда спокойный, собранный, внимательный. Джеймс не посвящал его в подробности своего расследования, но именно Огденс однажды подсказал ему обратиться к антиквару Кинзману.

А в то, что Огденса убил случайный грабитель, Джеймс не верил ни на грош. И приходил этот убийца точно не за дворецким. Огденс завершил своё служение семейству Мальборо самым достойным для слуги образом.

— Когда его похоронят? — тихо спросила Элизабет.

— Завтра в десять утра, на городском кладбище.

В последние дни Джеймс всё собирался поговорить с Огденсом об отце, надеялся, что старый дворецкий знает его чуть лучше, чем сын. Не успел.

— Я обязательно буду.

— Это совсем не обязательно… И ведь завтра открытие Королевских скачек, ты не можешь его пропустить.

— Ничего, опоздаю немного. Потом вместе поедим в Аскот, — решительно возразила она и добавила уже чуть менее уверенно, — может быть, нам стоит перенести наше объявление? Не лучший момент для помолвки…

Джеймс задумался, но лишь на секунду.

— Нет, мы сделаем, как решили, — твердо возразил он. Однажды их помолвка уже сорвалась из-за обстоятельств, больше этого допускать нельзя. — Огденс бы не хотел, чтобы из-за него расстраивались наши планы.

Элизабет лишь согласно вздохнула.

— А я смотрю, — осторожно заметил Джеймс, — Седрик уже здесь. Он… прилично себя ведет?