Королева - [12]

Время от времени приходили скорбные вести о гибели на фронте знакомых офицеров – так, в 1942 году дядя Елизаветы, принц Георг, герцог Кентский, разбился в воздушном бою, оставив троих детей, младшему из которых едва исполнилось семь недель. “В какое жуткое время приходится расти детям, – писала королева Елизавета своему брату Дэвиду в 1943 году. – Лилибет знакомится в Виндзоре с молодыми гренадерами, а потом они гибнут, и это ужасный удар для молодой девушки” (85). Несмотря на более поздние свидетельства знакомых, что королеве практически невыносимо писать соболезнования по случаю смерти близких, во время войны она с готовностью брала перо и писала матери погибшего офицера, “рассказывая вкратце, как его ценили в Виндзоре и о чем они беседовали” (86), – вспоминает Крофи.

Антуанетта де Беллэг, Марион Крофорд и Генри Мартен продолжали учить Елизавету и в годы войны. Мартен поднимался на холм к замку в двуколке, держа на коленях набитый учебниками саквояж. Сэр Оуэн Морсхед, придворный библиотекарь, разнообразил учебный план регулярными осмотрами коллекций Виндзорского замка, включавших такие артефакты, как рубаха, в которой был казнен Карл I, и свинцовая пуля, сразившая лорда Нельсона в Трафальгарской битве. (Бесценные полотна на время войны были вынуты из рам и вывезены из замка.) Будущая королева скажет впоследствии, что считает Виндзор своим домом, поскольку он олицетворяет “самые счастливые воспоминания детства” (87).

Скаутский отряд действовал по-прежнему и неожиданно стал для Елизаветы полигоном демократического общения, пополнившись девочками-подростками из семей беженцев, когда в Виндзоре приютили жителей разбомбленного лондонского Ист-Энда. Скауты завоевывали значки за готовку, под руководством замковой экономки выпекая кексы и оладьи (впоследствии Елизавета блеснет своим умением перед американским президентом), варя суп и делая рагу (88). Беженки, объяснявшиеся на кокни и не отличавшиеся манерами, никак не выделяли будущую королеву, называли ее Лилибет (тогда как даже для дочерей аристократов это семейное прозвище было под запретом), заставляли мыть посуду в жирной лохани и убирать обугленные головешки от костров (89).

Самым необычным – и памятным – опытом стала для Елизаветы трехнедельная практика, которую в 1945 году, в возрасте восемнадцати лет, она проходила в Центре подготовки механиков-автомобилистов, организованном Вспомогательной территориальной службой. Полученные там навыки упомянуты в ключевой сцене фильма “Королева”, когда Хелен Миррен, уверенно проведя “лендровер” по холмам Балморала, садится днищем на камень, форсируя реку Ди. “По-моему, я сломала кардан” (90), – сообщает она своему главному егерю Томасу по телефону. “Вы уверены, мэм?” – спрашивает тот. “Абсолютно. Причем передний, так что полному приводу конец. Я ведь была механиком в войну, помните?”

Эпизод в фильме выдуманный, однако Елизавета II действительно гордится своим умением разбираться в автомобиле. Спустя более двух десятилетий после войны она призналась лейбористке Барбаре Касл, что лишь тогда, на курсах по автоделу, ее оценивали наравне с ровесниками (91). На самом деле остальные одиннадцать учениц в центре подготовки были семью годами старше, однако второй субалтерн-офицер Елизавета Александра Мария Виндзор носила ту же невзрачную форму и получала те же задания: училась водить трехтонку в плотном лондонском потоке, менять колеса и свечи, разбираться в работе системы зажигания, прокачивать тормоза и перебирать двигатель. Елизавета ходила перемазанная в машинном масле и салютовала старшим по званию. Однако в результате она обрела уверенные навыки вождения. “Я никогда столько не вкалывала, – признавалась она знакомой. – Раньше я ни малейшего представления не имела обо всех этих загадочных машинных внутренностях” (92).

Если не считать первого радиообращения к потерявшим кров детям в 1940 году – сентиментальной речи, зачитанной девичьим голоском с тщательно отрепетированными паузами и интонациями, – до последних лет войны Елизавете почти не приходилось выполнять официальных обязанностей. В 1944 году она побывала с королем и королевой в Уэльсе на встрече с шахтерами и выступила с первыми речами в Лондоне в Детской больнице королевы Елизаветы и Национальном обществе предупреждения жестокого обращения с детьми, спустила на воду свой первый линкор и присутствовала на первом официальном обеде в Букингемском дворце в честь премьер-министров британских доминионов.

Когда Англия праздновала День Победы 8 мая 1945 года, Елизавета вместе с родными и премьер-министром Уинстоном Черчиллем вышла на балкон Букингемского дворца приветствовать ликующую толпу. Вечером они с Маргарет Роуз под присмотром Крофи, Тони де Беллэг и королевского адъютанта выбрались за пределы дворца (93). Собралось шестнадцать человек, среди которых была и кузина Елизаветы, Маргарет Роудз, и несколько гвардейцев, в том числе Генри Порчестер, который на всю жизнь останется другом королевы и ближайшим советником в вопросах коневодства и скачек. Щеголяя своей формой автомеханика, будущая королева подхватила друзей под руки и увлекла их в толпу. Они устроили забег по Сент-Джеймс-стрит, радостно сплясали конгу, ламбет-уок и хоки-коки. Вернувшись к дворцовой ограде, принцессы вместе с толпой принялись скандировать: “Хотим видеть короля! Хотим видеть королеву!” – и приветствовали вышедших на балкон родителей восторженным воплем. Когда Елизавета и Маргарет Роуз проскользнули обратно во дворец через садовую калитку, королева Елизавета “накормила нас собственноручно приготовленными сэндвичами” (94), – вспоминает Тони де Беллэг.