Королева - [13]

На следующий вечер вылазку повторили. “Снова в народ, – записала Елизавета у себя в дневнике. – Набережная, Пикадилли, Пэлл-Мэлл, прошли не одну милю. Видели родителей на балконе в 12:30 ночи – ели, гуляли, спать в три утра!” (95) “Это был небывалый полет на крыльях свободы, – пишет Маргарет Роудз, – золушкин бал наоборот, когда принцессы притворялись обычными людьми из толпы” (96).

Три месяца спустя тем же составом они отправились отмечать победу над Японией. И снова “прошли не одну милю” (97), как записала Елизавета. “Пробежали через “Риц” <…> пили в “Дорчестере”, дважды видели родителей, на огромном расстоянии, везде толпы”. На этот раз Елизавету узнали и приветствовали, хотя полиция предупредила гуляк, что “принцессы хотели бы остаться инкогнито, и к ним больше не приставали” (98).

Окончание войны Елизавета встретила девятнадцатилетней. Несмотря на затворничество в стенах Виндзора, она испытала много такого, что для юного отпрыска королевской семьи, воспитываемого в привычных рамках, осталось бы неведомым. Она увидела родителей в героическом свете, олицетворением долга и мужества, она пережила горечь потерь и пообщалась с людьми за пределами королевского круга. Она получила новые обязанности, впереди уже маячил следующий этап, несущий перемены не только в статусе предполагаемой престолонаследницы, но и в личной жизни, однако эту тайну она хранила со свойственной ей и в дальнейшем скрытностью. Из девочки-подростка, которой она была в начале войны, Елизавета превратилась в прекрасную девушку.

...

“Наверное, в этот момент все подумали: “Ага!”

Принцесса Елизавета и Филипп обмениваются красноречивыми взглядами на свадьбе их кузины леди Патриции Маунтбеттен. Октябрь 1946 года. © TopFoto/The Image Works

Глава вторая Рука и сердце

“Там был целый батальон симпатичных молодых людей” (1), – вспоминает леди Анна Гленконнер, чьи родители, граф и графиня Лестерские, были друзьями и соседями короля Георга VI и королевы Елизаветы по норфолкской резиденции Сандрингем. Однако Лилибет “определила свою судьбу и еще в юности отдала свое сердце принцу Филиппу. Он был идеалом – хорош собой и к тому же иностранный принц”.

В каком-то отношении ее выбор можно назвать традиционным, поскольку принцесса с Филиппом состояли в родстве, однако не настолько близком, чтобы вызывать осуждение. Они приходились друг другу четвероюродными братом и сестрой, имея общих прапрабабку и прапрадеда – королеву Викторию и принца Альберта. При этом в жилах Филиппа текло больше “голубой крови”, чем у Елизаветы, дочери обычной британской аристократки (пусть и дальней родственницы английских и шотландских монархов), поскольку его родителями были принцесса Алиса Баттенбергская (правнучка королевы Виктории) и греческий принц Андрей, потомок датского принца, приглашенного на греческий трон в середине XIX века. И у Лилибет, и у Филиппа имелась родня в большинстве правящих европейских династий, где столетиями практиковалось кровосмешение. Королева Виктория состояла в еще более близком родстве со своим супругом – двоюродном, по бабушке, вдовствующей герцогине Кобургской. Мать Виктории (тоже Виктория) и отец Альберта Эрнст были братом и сестрой.

С другой стороны, Филипп имел за плечами незавидную биографию и не тянул на выгодную партию. Королева Елизавета не скрывала, что предпочла бы выдать дочь за кого-нибудь из ее английских друзей-аристократов, например из семьи Стратмор – будущих герцогов Графтонских, Рутлендских и Бэклу, или Генри Порчестера, будущего графа Карнарвона. Филипп, в отличие от них, не мог похвастаться ни обширными владениями, ни состоянием.

Принц родился 10 июня 1921 года на острове Корфу, однако в Греции прожил не более года, поскольку вся королевская семья была изгнана из страны после переворота. Вместе с четырьмя старшими сестрами родители вывезли его в Париж, где их приютили в своем доме богатые родственники. Гордый кадровый военный, экстраверт и остроумец принц Андрей оказался не у дел, Алисе (официально титулуемой “принцесса Греческая”) приходилось тяжело с большим семейством, не в последнюю очередь из-за врожденной глухоты. И все же Филипп в эти годы не знал отказа в семейной, преимущественно женской, любви и заботе. Он ходил в американскую школу в Сен-Клу, научился свободно говорить по-французски и добиваться своего.

Безоблачное детство закончилось, когда восьмилетнего принца отослали в Чим, английскую частную школу-пансион. Год спустя у матери Филиппа случился нервный срыв, и она попала на несколько лет в лечебницу для душевнобольных, что привело в конечном счете к расставанию родителей. Алиса перебралась в Афины и основала там православный монашеский орден, посвятив себя служению Господу.

Принц Андрей тоже практически не участвовал в жизни сына, прожигая собственную в Монте-Карло с любовницей, насколько позволяло мизерное годовое содержание (2). Обучение Филиппа оплачивали благодетели из числа родных и знакомых. Четыре сестры Филиппа вышли замуж за богатых немецких принцев – в некоторых случаях связанных с нацистской партией – и принимали младшего брата на школьные каникулы, пока растущая гитлеровская агрессия не положила этим визитам конец. Дважды за отроческие годы Филиппу пришлось переживать смерть близких – сперва погибла в авиакатастрофе его сестра Сесилия с семьей, а годом позже рак свел в могилу его любимого дядю и опекуна Джорджа Маунтбеттена, 2-го маркиза Милфорд-Хейвена.