Королева мести, или Уйти навсегда - [12]

Ветка прибежала следом, на ее личике было беспокойство:

– Господи, кошмар какой! Кто спустил с цепи этих монстров? Ребенок во дворе, а эти звери без намордников! Напугался сильно?

– Прилично. Ветуля, побудь с ним пять минут, я только эту идиотку вышвырну и вернусь, а охрану попозже нахлобучу, не до этого…

Коваль вошла в кабинет, где на краешке стула сидела бледная как смерть Лида, вытянувшаяся в струнку при ее появлении:

– Марина Викторовна…

– Так, молчать и слушать! – отрезала она. – Через час чтобы духу твоего здесь не было, иначе – не обижайся, скормлю этим самым собакам! Поняла?

– Марина Викторовна, я не виновата… Это ведь не я собак отпустила… – не совсем уверенно произнесла Лида. – Ведь это не могла быть я, правда же? – Она смотрела на хозяйку растерянно и словно спрашивала, а не утверждала.

– Ты спятила? Я откуда это должна знать?

– Но ведь я не могла… не могла же я сама, своими руками, правда же? – шептала Лида, глядя на Марину расширившимися от ужаса глазами. – Ведь правда, Марина Викторовна, не могла же?..

«Черт возьми, да она же ненормальная! – дошло вдруг до Коваль. – И этой помешанной я доверила своего ребенка…»

Не сводя глаз с по-прежнему бормочущей что-то Лиды, Марина набрала номер мобильного Генки и велела бегом явиться к ней. Когда тот вошел, она молча кивнула в сторону его сестры, и охранник опустился перед стулом, взяв ее за руку:

– Лидуся, что с тобой? – Но она только бормотала о том, что не могла отпустить собак. – Марина Викторовна… – Гена поднялся и виновато посмотрел на хозяйку. – Я подвел вас… Она вроде нормальная была, а тут вдруг… Видимо, сына вспомнила, его собаки порвали… Простите меня.

– Да ты-то при чем? Ты ж не психиатр, а ей лечиться нужно. Позвони Валерию Михайловичу, он тебе поможет, в стационар сестру твою определит. И сделай так, чтобы я никогда больше ее не видела.

Марина вышла из кабинета, оставив охранника разбираться с сестрой, и побрела в детскую. Надо же, как бывает, – сгорел какой-то предохранитель, и женщина спокойно поставила чужого ребенка в ситуацию, при которой погиб ее собственный малыш… Выйди Марина на крыльцо на пять минут позже, не умей она обращаться с оружием – и страшно подумать, что могло бы случиться… Ее всю трясло, так всегда бывало после сильного нервного напряжения, сейчас еще бы в обморок не упасть, успеть до стула добраться. В детской она бессильно опустилась на пол, чувствуя, как внутри все опустело, никаких эмоций, ничего… Ветка испуганно смотрела на подругу, держа на руках успокоившегося Егорку:

– На тебе лица нет, что случилось?

– Давай не сейчас, – попросила Марина, прикрыв глаза. – Слишком много событий для одного утра.

– Может, ты приляжешь? А я пока с Егором побуду, – предложила ведьма, присаживаясь на корточки и заглядывая в глаза. – Давай, Маришка, ложись…

Она проводила Марину в спальню, прихватив с собой и ребенка, помогла лечь, укрыла одеялом, но та вдруг потребовала:

– Дай его мне! – и уложила мальчика рядом с собой, прижав к груди и уткнувшись лицом в его макушку.

– Я тут, поспите, – прошептала Ветка, выходя из спальни и закрывая за собой дверь.

Егорка притих, отходя от пережитого кошмара, прилепился к Марине и только иногда вздыхал со всхлипом. Она поглаживала его по спинке, обтянутой теплой рубашкой, шептала на ухо какую-то чушь, целовала, прижимая к себе, и он уснул, вцепившись ручкой в полу ее халата, чтобы не сбежала ненароком. Они проспали до вечера, встали только к ужину, поели и опять ушли в спальню. Всю ночь Егорка проплакал, то и дело вскакивал с постели, Марина ловила его, пыталась успокоить, но через какое-то время он опять просыпался и начинал плакать. Она мучилась с ним почти неделю, вызывала врача, но и приехавшая Лариса Алексеевна не смогла выявить причину. Егорка потерял аппетит, все время капризничал, выматывая и себя, и Марину, и Дашу, иногда сидевшую с ним. Коваль забросила все свои дела, отменила встречу с Младичем, сославшись на болезнь ребенка, проводила все время рядом с мальчиком, но ему становилось только хуже. Егорка похудел, глазенки ввалились, все больше времени он проводил в кроватке, а не с игрушками. Да Марина и сама стала похожа на привидение, совершенно забыв о себе, отдаваясь только сыну. Наконец, не выдержав этого маразма, Ветка решительно запихала подругу вместе с Егором в джип и велела Юрке везти их в Горелое.

– Давай-давай, Коваль, там все-таки бабка, она Егорку полечит, испуг у него сильный, понимаешь? И не возвращайся сюда, пока не вылечишь!

Марина плоховато соображала, куда они едут и зачем, но вдаваться в подробности просто не было сил, а потому она молча сидела на заднем сиденье «Хаммера», прижав к себе одетого в теплый комбинезон Егорку. Машина затормозила у ворот бабкиного дома, Коваль вышла, велев Юрке ехать обратно:

– Я позвоню тебе, когда понадобишься.

Толкнув калитку, вошла во двор – у сарая стоял темно-синий «Навигатор»… И сам Хохол вышел из гаража, вытирая руки какой-то тряпкой.

– Ты? Зачем приехала? – голос звучал почти враждебно.

Марина подняла на него глаза, и выражение его лица моментально сменилось, став испуганным и озабоченным: