Королева красоты - [7]
Пауза. Все молчат. МОРИН медленно идет к столу и садится. ПАТО выливает чай в раковину, споласкивает кружку и моет руки.
МОРИН (тихо). Это правда. Лежала я там после нервного срыва. Давно это было.
ПАТО. Нервный срыв? Ну и что? Это у всех бывает.
МОРИН. И не только у чокнутых.
ПАТО. У многих очень образованных тоже. У них даже чаще. Бедный Спайк Милли Чан, разве у него срывов не было? И у меня с нервишками не очень, откровенно вам скажу. Ничего особенного в этом нет. Главное – в голову не брать. Спокойнее, спокойнее.
МОРИН. Значит, пробыть месяц в психушке дело не постыдное?
ПАТО. Думать ни о чем не постыдно. Вот что главное. А психушка – глупое словечко. И ты прекрасно об этом знаешь.
МОРИН. Знаю.
ПАТО садится за стол напротив МОРИН.
Случилось это в Англии. Уборщицей устроилась. Двадцать пять мне тогда было. Первый раз из дома уехала. Самый первый раз. Одна сестра только что вышла замуж, а другая была на выданье. Подалась я тогда в Лидо и убирала там туалеты в офисах. Нас была целая команда, все англичанки. Кроме меня. «Ну ты, рожа ирландская. Ну и рожа, прямо свинячья задница…» Они знали, что я из Копнемары, из Ирландии. «Валила б ты отсюда в свой свинарник, и чтоб мы тебя тут не видели». Несло их так, что и не остановишь. Половины слов так и не разобрала. Одной черной пришлось мне все растолковать. Из Тринидада она была. Ее тоже поливали, а ей как об стенку горох. Только смеялась во весь рот. Лицо у нее такое широкое было, и улыбка такая же. Показывала мне фотографии Тринидада. Я ей: «Какого лешего тебя сюда занесло? Говно убирать». А как-то раз я ей показала календарь с фотографией Копнемары. Она мне и говорит: «А какого лешего тебя сюда занесло? Чтобы…» (Пауза.) Потом она подалась к умирающему мужу, в Лондон. А потом меня и скрутило.
ПАТО (после паузы). Все это было давным-давно. Все прошло.
Пауза.
МОРИН (смотрит на него). Я еще больная, как ты думаешь?
ПАТО. Да ну что ты…
МОРИН. Точно?… (Встает и идет на кухню.)
ПАТО. У меня и в мыслях этого нет. Все это было давно, и все у тебя прошло. И ничего постыдного в этом нет. Забудь об этом.
МОРИН. Забыть все, да? Когда эта… эта… глаз с меня не спускает ни на секунду. Как будто я… я… (Пауза.) Ничего я с ее рукой не делала, какой бы невменяемой я не была. Она сама захотела картошки себе пожарить. Мы поцапались, я все бросила и ушла на час. Ну она и опрокинула сковороду прямо себе на руку. Как, Бог ее знает. Прихожу я, она лежит около плиты. Если б не эта психушка, у нее бы язык не повернулся обвинить во всем меня. Попробуй докажи, что было на самом деле. Я-то знаю, знаю наверняка, старая сучка вонючая.
ПАТО. Не надо так.
МОРИН. Ничего не могу с собой поделать. Она же любого с ума сведет, самого нормального.
ПАТО (с улыбкой). Это точно. Удивительно, как у меня еще крыша не поехала! Оба улыбаются.
Пауза.
Ну, я побежал. Мне действительно пора.
МОРИН. Ну хорошо. Чай-то допил?
ПАТО. Нет. После таких разговоров вылил его.
МОРИН. И правильно сделал. Я б сама его вылила. Ну как с ней жить? (С печалью в голосе.) Ну что с ней делать прикажешь. (Смотрит ему в глаза.) Ладно, будем жить дальше.
ПАТО (после паузы). Накинь что-нибудь на себя. Простудишься. Камин-то холодный.
Пауза. МОРИН снова мрачнеет. Осматривает себя.
МОРИН (тихо). Накинуть что-нибудь? Страшный у меня вид, да? «Накинуть что-нибудь»…
ПАТО. Да просто холодно. Нельзя так ходить… Простудишься.
МОРИН. А вчера ночью я страшной не была, да?
ПАТО. Ну ладно тебе, перестань.
МОРИН. Ночью я была королевой красоты, ты вроде так выразился. А теперь? «Прикройся. Меня от тебя тошнит…»
ПАТО (подходит к ней). Ну зачем ты так?…
МОРИН. Может, в этом и причина.
ПАТО (замирает). Причина чего?
МОРИН. Что ты убегаешь. Я тебе опротивела.
ПАТО. Неправда это.
МОРИН (чуть не плача). Ну и иди.
ПАТО (снова подходит к ней). Морин, ну…
Входит МЭГ, размахивая документами. Пато останавливается.
МЭГ. Ну? Вот и документы. Диффорд Холл. Пусть я старая безмозглая курица. Почитать желаете? А? Тут все написано. И хватит доставать меня этой раковиной!
Пауза.
ПАТО. Морин…
МОРИН (берет себя в руки. Мягко). Ты уж иди.
ПАТО (после паузы). Как приеду в Англию, сразу напишу. (Пауза. Твердо.) Посмотри мне в глаза! (Пауза. Спокойно.) Я напишу из Англии! (Надевает куртку, бросает прощальный взгляд на Морин, выходит, закрыв за собой дверь. Шум удаляющихся шагов.)
Пауза.
МЭГ. Напишет он. Черта с два. (Пауза.) А платье твое дурацкое я в угол забросила!
Пауза.
МОРИН. смотрит на МЭГ. Взгляд у нее печальный, но не раздраженный.
МОРИН. Но зачем? Зачем? Зачем?
Пауза. МОРИН подходит к лежащему на полу платью, садится на корточки, поднимает его, прижимает к груди. Какое-то время продолжает сидеть на корточках, потом встает и проходит мимо матери.
На себя б лучше посмотрела. (Проходит в холл.)
МЭГ. Лучше на себя посмотри… Еще… еще…
МОРИН закрывает за собой дверь.
…еще тот видик.
МЭГ держит в руках документы и не знает, что с ними дальше делать. Пауза. Кладет бумаги на стол, почесывается и замечает нетронутую тарелку с кашей. Опускает в тарелку палец.
(Тихо.) А каша-то остыла. (Громко.) Каша холодная! (Тупо смотрит перед собой.)
Герои «Калеки с острова Инишмаан» живут на маленьком заброшенном ирландском острове, где все друг друга знают, любят и ненавидят одновременно. Каждый проклинает свою долю, каждый мечтает уехать, но не каждый понимает, чем может обернуться воплощение мечты. Калеке Билли, самому умному и в то же время самому несчастному жителю острова, выпадает шанс изменить жизнь. Именно он, живущий на попечении двух странноватых тетушек и мечтающий узнать тайну своего рождения, отправится на Фабрику Грез вслед за голливудскими режиссёрами, затеявшими съемки фильма об ирландских рыбаках.
«Мартин Макдонах действительно один из великих драматургов нашего времени. Глубочайший, труднейший драматург Ничем не проще Островркого, Чехова, Олби, Беккета. Его «Человек-подушка» глубже, чем любые политические аллюзии. Там есть и мастерски закрученная интрига, и детективная линия – так что зрители следят просто за выяснением тайны. Но там есть еще и напряженная работа мысли. Пьеса об ответственности за слово, о том, что вымышленный мир способен быть сильнее реальности. О том, что в самом жутком мире, где все должно закончиться наихудшим образом, все-таки есть чудо – и оно побеждает неверие в чудо».Кирилл Серебренников.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.
В пьесе действие происходит не в мифопоэтической Ирландии, а в современной Америке. МакДонах предлагает дерзкую, ироничную, уморительно смешную и, действительно, чрезвычайно американскую историю. Здесь стреляют, угрожают взрывом, кидаются отрезанными руками и все потому, что 27 лет назад Кармайкл из Спокэна при загадочных и невероятных обстоятельствах потерял руку, которую на протяжении всех этих лет он маниакально пытается вернуть… Но комическая интрига усложняется еще и тем, что помощниками и противниками Безрукого в его бесконечном американском путешествии на короткий отрезок времени становятся афроамериканец, приторговывающий марихуаной, его белая подружка и шизофренический портье.
На первый взгляд, в пьесе Макдонаха нет острых коллизий и разветвлённых сюжетных ходов. Действие разворачивается в ирландской «тьмутаракани», городке Линэне, где забытые Богом, живут обычные обыватели. Однако скука, бедность, затхлая повседневность и бессмысленность существования так разъедают души обывателей городка, что статуэтки святых и новая кухонная плита начинают цениться дороже человеческой жизни, а сыну ничего не стоит застрелить из ружья родного отца только за то, что тот посмел насмехаться над его причёской! В «Сиротливом западе» есть и мудрый юмор, и лукавая усмешка, и трезвый реализм, и бездна мучительных размышлений о повседневности, с её разрушающей психику оголтелостью и вседозволенностью.
«Череп из Коннемары» — жесткая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию Мак-Донаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.Главное действующее лицо — Мик Дауд, линэнский могильщик, должен в компании с братьями Хэнлон извлечь из могилы тело своей жены, погибшей семь лет назад при таинственных обстоятельствах. Все жители городка подозревают самого Мика в убийстве.
![Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]](/storage/book-covers/34/3426227688eccb529c64bb2eb8e4b131391accf7.jpg)
«Сиротливый Запад» — жестокая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию МакДонаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.На сцене — парадоксальное, гипнотическое соединение корриды и шахматной партии. В фокусе внимания — два брата, бездонные пропасти их травмированных душ, их обиды и боль, их жажда и неспособность Полюбить и Понять. Почти гротесковая комедийность неожиданно срывается в эмоциональную и нравственную бездну.