Королева красоты - [5]
Хорошо, хорошо, как скажешь.
МОРИН. Как скажешь? Что-то ты меня сегодня не очень-то слушал. Ручонки у тебя шаловливые.
ПАТО. Это точно. Я сам по себе, а они сами по себе. (Пауза.) Но по-моему, ты на мои шаловливые ручонки не очень-то и внимания обращала. Не очень.
МОРИН. Обращала, когда ты эту американку обжимал.
ПАТО. Просто я тебя в тот момент еще не углядел. Откуда я знал, что появится королева красоты из Линейна, собственной персоной.
МОРИН. «Королева красоты из Линейна». Да брось ты!
ПАТО. Настоящая королева красоты.
МОРИН. А почему же ты пропал на целые двадцать лет?
ПАТО. Храбрости набирался.
МОРИН (с улыбкой). Ну и тип же ты!
ПАТО улыбается. МОРИН приносит чай и усаживается за стол.
ПАТО. Сам не понимаю. Сам не понимаю.
МОРИН. Чего?
ПАТО. Почему я так мало общался с тобой. Ну заезжал иногда в эту дурацкую дыру, и все.
МОРИН. Когда возвращался из Англии? Тебе там что, не нравится?
ПАТО (после паузы). Все из-за денег. (Пауза.) Во вторник опять уезжаю.
МОРИН. Во вторник? В этот вторник?
ПАТО. Ну да. (Пауза.) Я приехал только, чтобы америкашек проводить. «Здрасте» и «до свидания» и все.
МОРИН. Ах, уж эта Ирландия. Все время кто-то уезжает.
ПАТО. Всегда так было.
МОРИН. Плохо это.
ПАТО. А что делать?
МОРИН. Может, остаться?
ПАТО (после паузы). Я вот задаю себе один вопрос: «Будь у меня в Линейне работа, остался бы я в Ирландии?» Так, гипотетически. Хорошей работы здесь все равно никогда не будет. Ну пусть плохая, ну хоть какая. И когда я в Лондоне корячусь под дождем как рабочая скотина, а работяги дуются в карты, нажираются в стельку и заваливаются на протухшие мочой матрасы, и на душе становится пусто… меня тянет сюда. Само собой. Но как только я приезжаю сюда… мне и здесь плохо.
МОРИН. Но почему?
ПАТО. Сам не знаю. (Пауза.) Здесь красиво, только слепой не увидит, как здесь хорошо. Горы, все зеленое, люди такие общительные. Но все все друг про друга знают… Разве это нормально? (Пауза.) Раз чихнешь, так двадцать лет потом дразнить тебя будут. Все, кому не лень.
МОРИН. Это точно.
ПАТО. А в Англии всем друг на друга наплевать, и это между прочим не так уж и плохо. Правда, иногда… в общем, и так плохо и так плохо.
МОРИН (после паузы). Так нигде якорь и не бросишь? А? Может, когда женишься?
ПАТО (смеется). «Когда женишься»…
МОРИН. Когда-нибудь. В конце-то концов женишься. Желание-то есть наверняка, а?
ПАТО. Честно говоря, серьезно над этим не думал.
МОРИН. Сколько у тебя баб было, не сосчитать.
ПАТО (улыбаясь). Ну уж ты и скажешь.
МОРИН. Ну парочку-то завел, чего уж там.
ПАТО. Ну пару, это еще куда ни шло. Все это не то. Ты совсем другое дело.
МОРИН. Я?… Болтун ты.
ПАТО. Нет, правда. (Пауза.) Я же не…
МОРИН. «Не» что?
Пауза. ПАТО грустно пожимает плечами. Пауза. По радио звучит задушевная песня.
(В том же настроении.) Моя мать любит эту песню. Это Делия Мэрфи.
ПАТО. За душу берет.
МОРИН. Еще как берет.
ПАТО. А какой голос задушевный. С детства эту песню помню. Здорово поет. (Пауза.) А бабушка как там? Померла наконец или просто спит?
МОРИН. Спит, куда она денется.
ПАТО. Ясно…
МОРИН (после паузы). А в это время двое, взявшись за руки, бредут по полю.
ПАТО. Угу.
МОРИН. При лунном свете.
ПАТО (кивает). Да, таких песен больше не пишут. Слава Богу.
МОРИН весело смеется.
А хороший был вечер, правда?
МОРИН. Очень.
ПАТО. Хорошо их проводили, да?
МОРИН. Очень.
ПАТО. И выпили как следует.
МОРИН. Как следует.
ПАТО. Э?
МОРИН. Как следует.
ПАТО. Ну да. Ну да.
МОРИН (после паузы). Так кто была эта американка? Которую ты обжимал?
ПАТО (смеется). Обжимал да обжимал. Брось ты. Дотронулся до нее разок и все.
МОРИН. Ишь ты какой!
ПАТО. По-моему, она двоюродная сестра моего дяди. Долорес Хили, а может, Хооли. Из Бостона. Она там живет.
МОРИН. Так это ж криминал, щупать двоюродную сестру.
ПАТО. Во-первых, не свою, а во-вторых, ну тебя в задницу. Двоюродные не считаются.
МОРИН. Еще как считаются!
ПАТО. Раз так, проконсультируюсь со своим адвокатом. А то еще засадят. Просто я ниточку снял с ее кофточки и пылинку стряхнул.
МОРИН. Ну и врун же ты!
ПАТО. Это точно. (Изнемогая. Нервничая.) Я тебе покажу как… (Медленно протягивает руки и нежно гладит грудь Морин.)
МОРИН (гладит его по руке, потом встает, садится к нему на колени и ерошит ему волосы). Она меня симпатичней.
ПАТО. Куда ей до тебя.
МОРИН. Симпатичней.
ПАТО. Мне нравишься только ты.
МОРИН. У тебя глаза голубые.
ПАТО. Это верно.
МОРИН. Оставайся у меня.
ПАТО. Ты серьезно?
МОРИН. Вполне.
ПАТО (после паузы). А мама спит?
МОРИН. А мне до лампочки. (Пауза.) Опусти руку.
ПАТО опускает руку.
Еще ниже… Еще…
Его рука оказывается на ее бедре. МОРИН слегка откидывает голову назад. Песня заканчивается.
Затемнение
Картина четвертая
Утро. Черное платье Морин лежит на столе. Входит МЭГ, в руках у нее ночной горшок. Подходит к раковине и выливает содержимое. Уносит горшок в холл и возвращается, вытирая руки о ночную рубашку. Смотрит на платье и берет его брезгливым движением.
МЭГ. Сорок фунтов на такую тряпку. Кургузое какое-то. А что это оно тут валяется? (Швыряет его в дальний угол, проходит на кухню, ставит чайник и громко выкрикивает.) Мне все равно, когда ты домой заявилась в своем дурацком платье. Мой суп должен быть готов как обычно.
Герои «Калеки с острова Инишмаан» живут на маленьком заброшенном ирландском острове, где все друг друга знают, любят и ненавидят одновременно. Каждый проклинает свою долю, каждый мечтает уехать, но не каждый понимает, чем может обернуться воплощение мечты. Калеке Билли, самому умному и в то же время самому несчастному жителю острова, выпадает шанс изменить жизнь. Именно он, живущий на попечении двух странноватых тетушек и мечтающий узнать тайну своего рождения, отправится на Фабрику Грез вслед за голливудскими режиссёрами, затеявшими съемки фильма об ирландских рыбаках.
«Мартин Макдонах действительно один из великих драматургов нашего времени. Глубочайший, труднейший драматург Ничем не проще Островркого, Чехова, Олби, Беккета. Его «Человек-подушка» глубже, чем любые политические аллюзии. Там есть и мастерски закрученная интрига, и детективная линия – так что зрители следят просто за выяснением тайны. Но там есть еще и напряженная работа мысли. Пьеса об ответственности за слово, о том, что вымышленный мир способен быть сильнее реальности. О том, что в самом жутком мире, где все должно закончиться наихудшим образом, все-таки есть чудо – и оно побеждает неверие в чудо».Кирилл Серебренников.
В Антологии современной британской драматургии впервые опубликованы произведения наиболее значительных авторов, живущих и творящих в наши дни, — как маститых, так и молодых, завоевавших признание буквально в последние годы. Среди них такие имена, как Кэрил Черчил, Марк Равенхил, Мартин МакДонах, Дэвид Хэроуэр, чьи пьесы уже не первый год идут в российских театрах, и новые для нашей страны имена Дэвид Грейг, Лео Батлер, Марина Карр. Антология представляет самые разные темы, жанры и стили — от черной комедии до психологической драмы, от философско-социальной антиутопии до философско-поэтической притчи.
В пьесе действие происходит не в мифопоэтической Ирландии, а в современной Америке. МакДонах предлагает дерзкую, ироничную, уморительно смешную и, действительно, чрезвычайно американскую историю. Здесь стреляют, угрожают взрывом, кидаются отрезанными руками и все потому, что 27 лет назад Кармайкл из Спокэна при загадочных и невероятных обстоятельствах потерял руку, которую на протяжении всех этих лет он маниакально пытается вернуть… Но комическая интрига усложняется еще и тем, что помощниками и противниками Безрукого в его бесконечном американском путешествии на короткий отрезок времени становятся афроамериканец, приторговывающий марихуаной, его белая подружка и шизофренический портье.
На первый взгляд, в пьесе Макдонаха нет острых коллизий и разветвлённых сюжетных ходов. Действие разворачивается в ирландской «тьмутаракани», городке Линэне, где забытые Богом, живут обычные обыватели. Однако скука, бедность, затхлая повседневность и бессмысленность существования так разъедают души обывателей городка, что статуэтки святых и новая кухонная плита начинают цениться дороже человеческой жизни, а сыну ничего не стоит застрелить из ружья родного отца только за то, что тот посмел насмехаться над его причёской! В «Сиротливом западе» есть и мудрый юмор, и лукавая усмешка, и трезвый реализм, и бездна мучительных размышлений о повседневности, с её разрушающей психику оголтелостью и вседозволенностью.
«Череп из Коннемары» — жесткая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию Мак-Донаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.Главное действующее лицо — Мик Дауд, линэнский могильщик, должен в компании с братьями Хэнлон извлечь из могилы тело своей жены, погибшей семь лет назад при таинственных обстоятельствах. Все жители городка подозревают самого Мика в убийстве.
![Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]](/storage/book-covers/34/3426227688eccb529c64bb2eb8e4b131391accf7.jpg)
«Сиротливый Запад» — жестокая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию МакДонаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.На сцене — парадоксальное, гипнотическое соединение корриды и шахматной партии. В фокусе внимания — два брата, бездонные пропасти их травмированных душ, их обиды и боль, их жажда и неспособность Полюбить и Понять. Почти гротесковая комедийность неожиданно срывается в эмоциональную и нравственную бездну.