Королева Ассасинов - [29]

Сильвервуд кашляла и плевалась позади него, но он не мог повернуться и воткнуть кинжал в сердце женщины. Он не хотел, чтобы она украла то малое время, которое у него осталось вместе с Лилли.

— Хотел бы я, чтобы у нас был еще один день.

Когда он приложил острие кинжала к груди Лилли, его сердце почти остановилось. Он не мог сделать этого. Он был недостаточно силен. Быть может, если он сейчас заколет себя кинжалом, кто-нибудь другой из отряда убьёт Лилли?

Он отогнал прочь эту нелепую мысль. Он был нужен Лилли. Она хотела бы, что бы он сделал это. Он слышал, как колдунья позади него пытается сделать последний вдох и приготовился вонзить свой кинжал в сердце Лилли, но тут он услышал слабо различимый стон.

— Нет.

Слово было сказано тихо, но ошибки быть не могло: мягкими движениями рук Лилли обхватила его пальцы своими.

Он выронил кинжал, как только на него нахлынуло чувство облегчения.

— Ты жива.

Она осторожно потянулась всем телом, начав с шеи.

— Не благодаря тебе.

— Но я думал, что ты в ловушке. До конца своих дней.

Она даже не допускала мысли, что он причинил бы ей вред по иной причине.

— Я все слышала. Терпение — не твой конек. Колдунья блефовала. Как только эта карга испустила дух, чары рассеялись.

— Я не знал этого.

— Может быть. Но тебе надо было поклясться, что ты найдешь заклинание противодействия, пускай на это ушла бы вся твоя жизнь. Так поступают герои в сказаниях бардов.

Он бы заволновался, если бы не заметил предательский намек на улыбку. Она подстрекала его. Пыталась задеть за живое. Он долгое время думал, что она это делает ради спортивного интереса.

— Эх. Но я не герой. А ты не девица в беде, чтобы отсиживаться дома и ждать спасения.

— Верно. Если тебя это утешит, я бы тоже тебя убила. Если бы мы поменялись местами.

— То есть, ты хочешь сказать, что тоже меня любишь?

Прежде чем она успела ему ответить, её глаза закатились и она потеряла сознание.

Глава 8

Лилли медленно очнулась, и ощутила такую боль, которую ей никогда не приходилось испытывать за всю свою жизнь.

— Сколько я была без сознания? Где я?

Кирин крепко держал её в своих объятиях и гладил по волосам. Это могло бы быть милым, если бы только Кирин знал, как быть милым.

— Всё еще в покоях Сильвервуд. Ты была без сознания всего пару минут.

Его дрожь противоречила его словам, казалось, её обморок причинил ему боль. Должно быть, он сказал правду, когда сделал признание.

Её сердце учащенно забилось в надежде, но она быстро заглушила её. Это был Кирин. Он мог сказать это просто для того, чтобы спровоцировать колдунью. Пройдет еще не мало времени, прежде чем она сможет понять истину, но сейчас времени не было. Она пришла сюда с миссией, и она планировала завершить её до того, как стража очнется и превратит тут все в кровавую баню. Она села, и комната поплыла у нее перед глазами.

— А мой отчим?

— Полагаю, в своих покоях.

— Тогда надо покончить с этим, прежде чем я причиню еще больше ненужного вреда королевству.

— Мы нанесли не так много вреда. Наши люди отвели выжившего рыцаря обратно в казармы вместе с Саймоном, Либом и Нейтаном. Они будут держать ситуацию под контролем до тех пор, пока ты не вернешь себе трон. Тебе, возможно, стоит подождать, пока тебе не станет лучше.

— Пока не станет лучше? Это государственный переворот, а не обеденное чаепитие. Что-то ты стал слишком мягкотелым.

Она произнесла эти слова дразнящим тоном, но все же задержала дыхание. Она всегда была целеустремленной. Иногда даже во вред себе. Мать предупреждала её, что целеустремленность ослепляет людей и они не обращают внимания на другие сферы своей жизни. Но она всегда считала, что её мать сумасшедшая. Когда Кирин напал на колдунью, она, тем не менее, обнаружила правду в словах матери. Она была так поглощена идеей мести, что даже не поняла, как влюбилась в бесстрашного колдуна, когда чуть было не стало слишком поздно. Она пыталась закричать, чтобы он остановился. Она не могла вынести мысли, что с ним что-нибудь случится из-за неё. Но она не могла. Её крик замер так же, как и тело.

А затем он сказал, что любит её. У нее перехватило дыхание от этого воспоминания.

— Точно знаю одно. Я готов жить вечно, но при условии, что никогда больше не испытаю такой боли.

Его голос отвлек её от воспоминаний.

— Боль? Тебя ранили? Она ранила тебя? Если из-за неё хотя бы волос упал с твоей головы, тогда я…

Она стала осматривать его тело на наличие ран, но остановилась, когда поняла, что он сотрясается от смеха.

— Тогда ты что? Убила бы её снова?

Она села и вырвалась из его объятий, а затем скрестила руки на груди.

— Могла бы.

— Она не ранила меня. Ранила ты.

Лилли почувствовала, как слезы жгут уголки её глаз.

— Как?

— Ты была такой беспомощной. Я не мог помочь тебе. А если бы она оставила тебя в таком состоянии навсегда…

Он вздрогнул, на его лице отчетливо читалось выражение боли, поэтому она наклонилась к нему, чтобы немного успокоить.

— Я в порядке. Но хочу заключить с тобой сделку.

Он приподнял бровь, глядя на неё.

— И что это будет за сделка?

— Ты не подвергаешь опасности моё сердце, а я делаю всё, чтобы защитить твоё.

— Я ничего не делал с твоим сердцем. Когда я последний раз проверял его, то оно было чуть ниже твоих прекрасных грудей, запертое в грудной клетке.