Король-Солнце - [5]

Спустя несколько дней после Дивертисмента в Вер­сале закипела работа. Проект получил название «enveloppc». С помощью Лево король решил создать для дома отца соответствующее обрамление, наподобие того, как драгоценный камень заключают в подобающую ему оправу. Восточный фасад из кирпича и камня Лево ос­тавил в первозданном виде, но пристроил к нему два крыла; на подходе к зданию возвел ряд павильонов, предназначенных для министров. Западный фасад, об­ращенный в сторону парка, был реконструирован и облицован камнем. Он приобрел более величественный вид и состоял теперь из двух крыльев, соединенных на первом этаже террасой. Кроме того, король занялся вплотную городом, спроектированным Ленотром. Лю­дям, согласившимся построить дома по утвержденным проектам, выделили земельные участки, и три широ­ких проспекта, берущие начало на Пляс д’Арм, вскоре были заселены.

В последующие годы король энергично предавался двум любимым занятиям — войне и строительству. Зару­чившись поддержкой своего английского кузена Карла И, он вынашивал план завоевания Голландии. В те дни никому не приходило в голову, что два богатых государства станут еще богаче, если будут жить в мире. Состояние войны было естественным для стран п наро­дов; в XVII веке Европа жила в мире всего семь лет.

Однако Людовик XIV был готов заключить с гол­ландцами многолетний мир, для чего предложил в жены Вильгельму Оранскому свою малолетнюю дочь Марию Анну. В ответ получил унизительный отказ. Вильгельм заявил, что в его семье женятся на законных дочерях короля, а не на их ублюдках. (Он был сыном одной Марии Стюарт и собирался жениться на другой.) Так Мария Анна осталась дома. Она вышла замуж за принца Конти и стала истинным украшением отцовского двора. Людовик XIV, всегда болезненно реагировавший на упоминание о его побочной семье, обиду Вильгельму нс простил. Кроме того, у него были и другие причины недолюбливать голландцев: республиканство, представ­лявшееся их национальной чертой, протестантизм и ув­лечение памфлетами. Во Франции все издания «подвер­гались самой строгой цензуре, в то время как из Амстердама и Гааги не прекращался поток критических замечаний в адрес самого Людовика, его политики и семьи. К тому же французский монарх был одержим Рей­ном. Он всегда мечтал укрепить границы Франции на Рейне, в горах и на море. Лейбниц мудро заметил, что Людовику XIV, чтобы сделать Францию столицей мира н баснословно богатой державой, нужно было сидеть спокойно в своих границах и ничего нс делать, а заня­тия для молодых людей поискать где-нибудь на другом конце земного шара. Египет, Азия и Америка были от­крыты для завоевания и представлялись более весомым военным трофеем, чем несколько немецких деревушек. Но эти экзотические места Людовика XIV нс интересо­вали. Его привлекази пограничные районы собственной державы, море, горы и более всего Рейн. Каждый раз, найдя взглядом реку на карте, он раздражался по пово­ду того, что не он, а маленькая Голландия владеет ею. Наконец, потеряв терпение, он надел шляпу с пером, взял своих великих генералов Конде и Тюрена и отпра­вился в поход. Когда он стоял почти у ворот Амстердама и думал, что победа близка, голландцы открыли дам­бы, и море хлынуло на сушу, едва нс замочив королю ноги. Голландия спаслась, заплатив за это дорогую цену. К тому моменту ей на подмогу пришли другие страны. Объединившись в Великий Союз, они двинулись про­тив французов. Предводительствуемые Вильгельмом Оранским, голландцы не знали поражений, хотя, по меньшей мере, дважды Людовик XIV был очень близок к победе, но каждый раз в решающий момент отводил войска. Объяснений этому, как и некоторым другим странным поступкам короля, нс было. В 1675 году не стало Тюрена. Он погиб в одном из боев, к великому прискорбию солдат, любивших военачальника, как род­ного отца. В ту ночь рыдала вся королевская армия Фран­ции. За этой утратой последовала отставка Кондс. В 1679 году в Немвегене был заключен мир, явившийся апоге­ем военной славы Людовика. Согласно условиям дого­вора, к Франции присоединялись Франш-Конте и боль­шая часть Испанских Нидерландов.

Тем временем Версаль превратился в огромную стро­ительную площадку. Дом был окружен лесами и покрыт пылыо. Сады и парки с развороченной землей, камня­ми, дренажными трубами, кишащие пешими и конны­ми людьми, повозками больше походили на карьеры. Были высажены тысячи деревьев. Не прижившиеся - а таких было не меньше половины — тут же заменяли на новые. Повсюду валялись мраморные и бронзовые ста­туи: ожидали команды короля, куда их водрузить. Лю­довик так торопился увидеть результат строительства, что не обращал внимания на многочисленные недодел­ки и огрехи. Время от времени он привозил в Версаль придворных; спать им приходилось, где придется, да и сам король особых удобств пока не имел. Судя по разма­ху строительства, уже тогда можно было с увереннос­тью сказать, что Версаль будет одной из главных коро­левских резиденций.

Франция в те времена, по словам лорда Макаули, имела «над соседними странами власть, сравнимую с влиянием Рима на Грецию и Греции на Рим». Величе­ственный дворец Людовика XIV должен был стать зри­мым знаком этой власти.