Король-Солнце - [33]
Поначалу дофин испытывал сильное влечение к своей уродливой жене, так что вскоре появился долгожданный наследник. Его рождение пышно праздновали в Версале, куда не так давно двор переехал на постоянное местожительство. Здоровье дофины оставляло желать лучшего, ее две прежние беременности закончились выкидышами, поэтому было решено пригласить вместо повивальной бабки хирурга по имени Клема. Король лично занимался подбором кормилицы для своего внука. Он потребовал, чтобы женщина была темноволосой и смуглой, здоровой и неглупой и, самое главное, чтобы от нее приятно пахло. Все его требования были удовлетворены. Когда у дофины начались схватки, все пришло во дворце в радостное возбуждение. Во внут- » рением дворе засветили огни; многочисленные гонцы
ждали распоряжения, чтобы отправиться в разные концы Франции с важным сообщением. Роды пришлись на август месяц, стояла невыносимая жара. Людовика разбудили в пять утра, сообщив, что у дофины начались схватки, но спешить к ней не стоит. К снохе король отправился после обедни. Роды обещали быть затяжными.В девять король провел заседание Совета. Королева велела доставить реликвии святой Маргариты, которые и выставили перед роженицей. Людовик снова навестил Викторию и собственноручно покормил ее, решив, что она ослабла. Клема сохранял хладнокровие и просил короля не беспокоиться. Тот вскоре отправился обедать. В покои дофины принесли специальную кровать с поручнями и подставкой для ног, на которой рожали Екатерина Медичи и Анна Австрийская.
К этому часу во дворец съехалась уйма народа. Из Парижа примчались послы и иноземные принцы, которых надлежало пригласить к постели роженицы. Время шло. Дофина страшно мучилась и теряла силы. Вскоре король снова вернулся к снохе и нс отходил от бедняжки всю ночь. Растроганная, она поблагодарила тестя за доброту, добавив, что не хотела бы уйти из жизни и покинуть столь хорошего отца. Теперь все, включая и саму дофину, считали, что роженица умрет. Король уже согласен был на то, чтобы сноха родила девочку, лишь бы се муки быстрее закончились. Дофин все роды просидел, опустив голову на руки, погруженный в тягостные раздумья. Время тянулось медленно. Рассвело. Все очень устали (особенно дофина), только Клема выглядел бодрым и собранным и не терял самообладания. Время от времени он делал Виктории кровопускания, приговаривая, что все будет хорошо. Боли усиливались, но младенец нс спешил появиться на свет. К половине одиннадцатого следующего дня страдания женщины достигли вершины. Всем уже казалось, что несчастная вот- вот испустит дух, когда король зычным голосом произнес: «Родился герцог Бургундский!».
Люди, находившиеся во дворце и за его пределами, пришли в неистовство. Они кричали так громко, что их было слышно на противоположном конце города. Все бросились поздравлять короля. Собрав все дерево, какое нашлось во дворце, в Зеркальной галерее даже сняли леса, подняли, где можно, паркет, разожгли во внутреннем дворе огромный костер. В огонь побросали даже старую одежду. «Надеюсь, они не спалят дом!» — смеясь, заметил король. Ликующая толпа подхватила его на руки и понесла. Дофин пробился сквозь людскую толчею к конюшням, вскочил на лошадь и умчался на охоту. В тот день его больше не видели.
А страдания дофины в этот момент продолжались. Клема приказал доставить в комнату роженицы живую овцу и освежевать се, что, к ужасу фрейлин, и было исполнено. Затем Викторию завернули в еще теплую овечью шкуру. Принцессе тотчас захотелось спать, но доктор не позволил ей этого. Сон после таких тяжелых и продолжительных родов опасен, так что женщину вынудили бодрствовать еще несколько часов, по прошествии которых комнату наглухо запечатали. Дофину оставили одну в духоте и без света на девять дней.
ЛЕСТНИЦА КОРОЛЕВЫ
Король соблюдал праздники и посты, но не понимал, что от него требуется смирить гордыню, чистосердечно раскаяться и полюбить Бога всей душой и сердцем.
Мадам де Ментетон
Как-то маркиза де Ментенон, повстречав на Лестнице королевы маркизу де Монтеспан, сказала: «Вы спускаетесь вниз, мадам? А я поднимаюсь наверх». В этой фразе кроме ее очевидного смысла был еще и другой, скрытый. Король выделил ей покои на верхней площадке лестницы, напротив входа на половину королевы; так что все три женщины жили с ним на одном этаже. Помещение, именуемое в наши дни Oeile de Bocuf>16, тогда было разделено на два — салон Бассана и караульное; чтобы навестить госпожу Ментенон, король вынужден был пересечь и то, и другое, а также лестничную площадку. Сделать это незаметно невозможно, в то время, как посещать Монтеспан, покои которой располагались на другой стороне, можно было тайно. Отношения Людовика с мадам де Ментенон носили платонический характер, а потому скрывать их не было нужды. После исчезновения мадмуазель де Фонтанж у Людовика состоялся короткий роман с мадмуазель Доре, вызвавший у Атснаис депрессию, а у Ментенон - бессильную ярость. Когда все закончилось, король решил больше не грешить и посвятить себя Богу.
Людовик XIV относился к религии как большой и смышленый ребенок. Он хорошо разбирался в вопросах теологии, соблюдал ритуалы и старался не грешить; но смирение, самокритика и чистосердечное раскаяние были выше его понимания. Некоторые моменты в Евангелии вызывали у него раздражение. Ему, к примеру, не нравилось, что Иисус говорил на языке бедного люда. Король, вероятно, испытывал нс самые лучшие чувства к низшим слоям и не желал слышать о тяжелой и беспросветной жизни, которую влачила большая часть его подданных. Все попытки вызвать у короля сочувствие к народу были неудачными. Госпожа Ментенон считала, что подобные разговоры расстраивают короля. Вероятно, не имея возможности помочь всем нуждающимся, он ощущал собственное бессилие и поэтому не хотел знать всей правды о бедственном положении народа; а может, все это было ему просто безразлично. По воскресеньям Людовика атаковывал Бурдалу, призывавший к проведению тюремной реформы. В одной из своих знаменитых проповедей он сказал, что заключенные, возможно, заслуживают выпавшей на их долю судьбы, но разве от этого им легче? Невинно осужденные счастливее виноватых, ибо, по крайней мере, не чувствуют угрызений совести. Представьте отчаяние человек, томящегося в кромешной тьме в ожидании вынесения приговора, когда не с кем перемолвиться и словом. Какие мысли могут занимать одинокий ум в предчувствии позорной, мучительной смерти? К духовным терзаниям добавляются физические: вонючий подвал вместо жилища, заплесневелый хлеб, солома вместо постели. Бурдалу настойчиво молил свою паству идти в тюрьмы, чтобы помочь тем, к кому Иисус призывал быть милостивым. Король внимательно слушал его горячие речи... и ничего нс делал. Похоже, он считал, что одна ночь адюльтера раздражает Господа больше, чем все людские страдания вместе взятые. Короче говоря, христианский дух был королю неведом.
