Король-Солнце - [17]

Многие из этих картин входили в коллекцию Фран­суа I, по и сам Людовик XIV тоже занимался собирани­ем живописи. Когда он взошел на трон, его коллекция насчитывала две сотни произведений, а когда умер - более двух тысяч. Он любил венецианскую и болонскую школы живописи. В спальне у Людовика висели «Иоанн- Креститель» Караваджо, «Кающаяся грешница» Гвидо Рсни, автопортрет Ван Дейка, «Святая Сесилия» Доме­никино и «Святая Екатерина» Веронезе.

Большие апартаменты играли важную роль в уста­новленном королем распорядке жизни при дворе, по­скольку могли вместить в себя всех обитателей Версаля. Это происходило каждое утро, когда многолюдная про­цессия отправлялась на мессу, и три раза в неделю по вечерам, когда придворные собирались на развлечение, получившее название Appartement. В больших апартамен­тах часто играли в карты, без которых жизнь высшего света была бы скучной и безрадостной. Версаль, часто именуемый «се tripot» (игорный притон), и впрямь на­поминал казино. Вельможи играли по-крупному и азар­тно, п только присутствие короля сдерживало эмоции. Когда же монарха не было, те, кто проигрывал, давали волю чувствам — они стонали, богохульствовали, кор­чили страшные гримасы, рвали волосы, рыдали. Все бес­совестно жульничали, но никого по этому поводу осо­бенно не упрекали. Те, кто помнил святого Франсуа де Заля, говорили, что он жульничал, как никто другой, но в целом был отличным малым. Те немногие, кто умел сохранять самообладание за карточным столом, были людьми замечательными. Среди них стоит назвать пле­мянницу Мазарини графиню де Суассон, венецианско­го посла Джустиниани, маркиза Бомона, спустившего все состояние за одну игру и не моргнувшего при этом глазом, и маркиза де Данго, вероятно, лучшего карточ­ного игрока Франции, который практически никогда не проигрывал и ни разу не был уличен в мошенниче­стве. Данго является автором самого скучного, но, по­жалуй, наиболее достоверного дневника своего време­ни. Вольтер говорил, что его писали слуги Данго, и действительно записи сделаны разными почерками. Пос­ле смерти автора дневник попал к Сен-Симону, кото­рый беззастенчиво использовал записи при написании собственных мемуаров.

В вист в те годы не играли, его еще не изобрели. Тогда пользовались популярностью десять-одиннадцать карточных игр различной степени трудности, типа vingt- et-un¹¹. Однако карточные игры, какими бы простыми не были, требовали сообразительности. Королева, лю­бившая играть, делала это не самым лучшим образом, поэтому неизменно проигрывала. Кроме карт, играли в

Носса, нечто вроде рулетки, порой проигрывая басно­словные суммы денег. В Папских государствах был поло­жен запрет на эту игру, дававшую большой простор вся­кого рода мошенникам. Запретил се и Ла Рейни, глава парижской полиции. К его досаде, король не только раз­решил это развлечение при дворе, но и сам им иногда забавлялся. Вообще же Людовик XIV карточным играм предпочитал бильярд, так как сидеть на одном месте долго не мог. Бильярдный стол стоял в одной из комнат .(в зале Дианы) больших апартаментов.

Кроме игр, придворные развлекали себя спектак­лями, концертами и танцами. Король обожал музыку, оркестр или небольшая группа музыкантов всегда нахо­дились неподалеку Людовик просыпался под звуки му­зыки, которую исполнял под окнами его спальни ан­самбль. Летними вечерами он любил кататься с друзьями по каналу на гондолах, которые были присланы коро­лю в подарок от Венецианской республики. Он постро­ил для них на воде деревню, названную Маленькая Ве­неция. За ними на плавающей платформе следовал со своими скрипачами Люлли.

В 1679 году Людовик XIV начал со своим архитекто­ром Жюлем Мансаром строить Марли, маленький особ­няк близ Версаля, в тиши которого монарх мог уеди­ниться с небольшой компанией друзей. Сам дворец был достаточно большим для него и его семьи, кроме того, там было двенадцать павильонов, в одиннадцати из ко­торых король поселил по две семейные пары, а двенад­цатый использовал под баню. Павильоны соединялись между собой и с главным зданием беседками, устроен­ными из благоухающего кустарника. Этикет в Марли от­личался от версальского простотой. Если в Версале сесть с королем за обеденной стол мог только Мсье, то в Марли это право получил также дофин, затем три его сына, брат короля и его сын Шартр. Дофин обычно воз­главлял второй стол, а король сидел за своим столом в обществе дам. Все остальные мужчины размешались за третьим столом. День в Марли был занят садовыми ра­ботами. Король всю жизнь развлекался тем, что превра­щал озера в рощи, а рощи — в озера. Марли утопал в цветах. По вечерам там устраивали балы, приемы, кон­церты, спектакли и, конечно, не обходилось без азарт­ных игр.

Получить приглашение в Марли, где собирался уз­кий круг приближенных короля, считалось большой при­вилегией. Людовик очень любил, когда придворные спра­шивали его об этом. По правде говоря, приглашались, как правило, одни и те же люди, с которыми король чувствовал себя свободно. Как и в Версале, пока дом строился, балы устраивались в Марли в парке. Впервые Людовик остался переночевать в новой резиденции в 1686 году.