Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [43]

Эта новость опрокинула даже бесспорный «хедлайн» самой Британии: там тоже произошла смена власти — лейбористы вернулись после тринадцатилетнего перерыва.

Так Луи произвёл мировую сенсацию, которую, с точки зрения перехвата политического инсайда, можно без натяжки назвать «сенсацией века». Никто не «взламывал» секрет Кремля такого масштаба, чтобы придать его гласности. Ещё никто в мире не сообщал первым о смещении правителя сверхзакрытой ядерной сверхдержавы раньше официальных информационных сводок. Поступили они по каналам ТАСС, кстати сказать, только через несколько часов после публикации Викторовой депеши: опережение, по разным оценкам, колеблется от 8 до 12 часов. И только на следующий день, 16 октября 1964 года, через трое суток после фактического снятия Хрущёва, советскому народу удосужились сообщить о смене власти несколькими строками в «Правде».

Легендарный Мэлор Стуруа, ветеран российской международной журналистики, которого на работу в «Известия» в 1950 году устроил лично Сталин, в шутку рассказывает историю о том, что он, Стуруа, выдал новость раньше Луи: якобы ещё 14 октября вечером, сидя в шумной компании в ресторане «Баку» и приняв существенно на грудь, он якобы взмахнул рукой и закричал: «Долой Хрущёва!». Зал стих в оцепенении, кто-то обернулся, кто-то встал и засеменил к выходу. Хрущёв был уже снят, и Стуруа ничем не рисковал, но окружающие об этом не знали.

У всей этой истории было детективное продолжение. По данным Илларио Фьоре, в период между сообщением Луи («луёвкой») и сообщением ТАСС («тассовкой») из западных столиц в Москву посыпались десятки, если не сотни «коллбэков"[26]своим корреспондентам, представителям, послам, консулам и прочим. Все охотились за автором планетарного «скупа[27]», но не могли найти. Британское правительство решило провести расследование: правда ли, что портрет Хрущёва, по состоянию на время получения депеши Луи, уже не висел во Дворце съездов?

Англичане задействовали явные и тайные (Ми-5) каналы проверки информации и выяснили невероятное: на момент принятия Лондоном «луёвки» портрет ещё висел! А исчез он — вскоре после этого. Это может говорить о том, что поставщик информации для Луи не был точно уверен в падении Хрущёва и таким образом, с помощью контролируемой утечки, проверял свои сведения, приводя искусственно в действие скрытые механизмы Советского государства. Или же сам Луи придумал историю с портретом, дабы редакция в Лондоне не спрашивала: «Откуда ты это знаешь?». Или британская разведка ошиблась. Да что угодно это могло значить. Каким бы высоким небожителем ни был «источник», Виктор Луи чудовищно рисковал. «В таком деле советчиков нет», — фразой, брошенной Горохову, Луи не отшутился, а обозначил русскую рулетку своего положения.

«Покровитель Луи в Кремле обладал таким могуществом, что обязательство хранить секрет продлевалось до момента смерти своего хозяина», — пишет Илларио Фьоре.

Это было первое попадание Луи в десятку, имевшее глобально исторический характер. Таких людей впоследствии и в России станут называть «инсайдерами», а такую информацию «инсайдерской». А главным ремеслом Виктора Луи станут именно они — очень рисковые, очень зыбкие, очень ответственные «контролируемые утечки».

Теперь на Луи сыплются заказы. Он — герой дня, недели, месяца, года. Его награждают прозвищем King of Scoops (Король Сенсаций). «Лондонская вечёрка» аккредитовывает его своим собкором.

А прорывающиеся сквозь инфернальный рёв глушилок «вражеские голоса» теперь начинают произносить то самое, сокровенное: «Согласно информации, полученной от независимого московского журналиста Виктора Луи…»

МЕСТЬ СТАЛИНУ

Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным.

И. Сталин

Международный женский день 1967 года стал для Кремля самым невыносимым из всех советских праздников с момента воцарения Леонида Брежнева. Надёжные источники донесли, что поздно вечером 6 марта в столице дружественной Индии («хинди-руси бхай-бхай») имел место пренеприятнейший эпизод. К посольству Соединённых Штатов Америки в Дели подъехало такси, из него вышла женщина с небольшим чемоданом-саквояжем, явно не местная, белая. Вышедший к ней американский морской пехотинец объяснил, что уже поздно и никого нет, но увидев красную корочку советского паспорта, как будто что-то понял и пригласил визитёршу в маленькую комнатку при вестибюле.

Это была ещё только прихожая политэмиграции, но уже территория США.

Подъехавшему американскому консулу Аллилуева сказала всего две фразы, поднявшие мировое информационное цунами на ближайшие годы. «Я, — произнесла женщина, стараясь держаться сухой и твёрдой, — дочь Сталина. Я хочу попросить убежище в Америке».

Вот как дочь диктатора описывает это сама в книге «Только один год»:

«Я отдала им свой паспорт, быстро объяснив кто я и как очутилась в Индии, и заявила, что не хочу больше возвращаться в СССР и прошу мне в этом помочь. Они заглянули по очереди в мой паспорт, где я значилась как гражданка Светлана Иосифовна Аллилуева, и консул Хьюи спросил: «Так Вы говорите, что Ваш отец Сталин, тот самый Сталин?» — «Да, — ответила я, — да», — не улавливая в его тоне ничего особенного».