Король на войне - [55]

Через двенадцать минут все закончилось. Лога восхитило то, что он услышал. «Очень здорово первым поздравить короля, и, переждав несколько секунд, чтобы трансляция окончилась, я схватил его за руку и в радостном волнении произнес: “Отлично”, – записал Лог в дневнике. – Он широко улыбнулся и ответил: “По-моему, это лучшее, что мы сделали, Лог. Я вернусь в Лондон в феврале, и тогда мы продолжим занятия”. Вошла королева, от души поцеловала его и тоже сказала: “Отлично, Берти”». После передачи Лог поехал к Джону Гордону и опять отведал индейки, правда, в этот раз запив ее шампанским.

Газеты тоже выражали восхищение. «И внешне, и внутренне вчерашнее рождественское радиообращение короля оказалось самым сильным и самым вдохновляющим из всех, – писала Glasgow Herald. – Оно достойно продолжило традицию». Черчилль, величайший оратор того времени, позвонил королю и искренне поздравил его с превосходным выступлением.

26 декабря, в день рождественских подарков, король отправил Логу письмо, написанное от руки: «Дорогой Лог! Я очень рад, что вчерашняя трансляция прошла так хорошо. Я испытал совершенно новые ощущения и совсем не боялся микрофона. Уверен, что наши с Вами встречи принесли мне огромную пользу, и в следующем году они непременно возобновятся. Большое спасибо за всю Вашу помощь. Желаю всего наилучшего. С наступающим 1943-м!»

Лог ответил воодушевленно:

Ваше величество!

Вы обладаете великолепной способностью делать все очень приятно, очень по-человечески, и поэтому ничто в мире нельзя ценить выше, и ни от чего я не получал такого счастья, как от Вашего чудеснейшего письма.

Сегодня мой телефон звонит не умолкая, самые разные люди спешат передать Вам свои поздравления, говорят, как они хотели бы написать Вам о том, что с огромным удовольствием слушали вчерашнюю трансляцию. В пятницу я уже сказал, что Вы подошли к микрофону с совершенно другим настроем, точно это был Ваш друг, и не выказали и тени беспокойства.

Буду весьма польщен, если наши занятия продолжатся, и, когда Вы вернетесь в Лондон, мы обязательно договоримся о встрече. В рождественской суматохе я совершенно забыл поблагодарить Вас с королевой за открытку и сказать, насколько она для меня важна и ценна. День в замке я провел с огромным удовольствием и полагаю, что он станет чудесным предшественником наступающего 1943 года.

Миртл не было рядом с мужем, и поэтому она не могла разделить с ним триумф. 22 декабря они вместе с Валентином на неделю уехали на курорт; Маккиссок, видя, как много работает его протеже, отправил его в краткосрочный отпуск. «Погода была самая чудная, тепло, безветренно, и в длинных прогулках по окрестностям мы обходились без пальто и шляп», – писала она Лори по возвращении.

Это очень милое место, совсем как Капри или Французская Ривьера, только без их ароматов. Он [Валентин] каждый вечер ходил на танцы, а я играла в бридж или тоже плясала. Я настояла, чтобы он делал кое-какие курортные процедуры, принимал ванны с водой «Виши», а потом сидел под искусственным солнцем. А еще мы плавали в закрытом бассейне со слегка подогретой водой. Тони прислал нам множество писем на Рождество, но, скорее всего, дома он будет еще не скоро. Я пересылаю ему твое письмо – пусть почитает. Прилагаю также результат его похода к фотографу – недурно, правда?

Мы забили четырех гусей… пятую, гусыню, я приберегаю до возвращения Тони. Но она становится совсем ручной, бегает за нами, как собачонка, а потому лишить ее жизни будет очень трудно. На Рождество мы послали Уэйтсам курицу и кролика. Слушал ли ты обращение его величества? Оно получилось лучше всех предыдущих, и на следующий день отец получил от него исключительно любезное благодарственное письмо. Еще одно письмо пришло от фрейлины королевы: она благодарила за украшения для рождественской елки, которые я передала принцессам.

9 Разрубить гордиев узел

В половине первого дня 20 января 1943 года младшеклассники школы Сандхерст-роуд в юго-восточном лондонском районе Катфорд усаживались за обед. Их старшие товарищи собирались ехать в театр на «Сон в летнюю ночь». Семилетняя девочка, стоя в школьном дворе, взглянула в небо и помахала рукой: там как будто гудел моторами английский бомбардировщик. Через несколько секунд командир экипажа Хайнц Шуман скосил ее пулеметной очередью. После этого он развернул свой «Фокке-Вульф» FW-190 A-4 на пикирование и сбросил 1100-фунтовую бомбу на здание школы. Сигнал воздушной тревоги запоздал, и дети с учителями не успели добраться до убежища. По недосмотру лондонской противовоздушной обороны ни одного аэростата заграждения в воздухе не оказалось.

Молли Линн – ей только что исполнилось двенадцать лет – выглянула из окна за несколько секунд до того, как Шуман сбросил свой смертоносный груз. «Летчик был в кожаном шлеме и очках, но мне и в голову не пришло, что он немец, – более шестидесяти лет спустя живо вспоминала она ужасы того дня[136]. – Я увидела оскаленный рот и сначала подумала, что он широко улыбался. Потом до меня дошло, что он рычит как дикий зверь, я увидела, как он потянулся вперед и на что-то нажал. Может быть, в тот самый момент он и сбросил бомбу».