Уилл ответил на рукопожатие.
– Меня зовут Уилл Ли, Лэрри, – сказал он. – Суд назначил меня представлять ваши интересы в этом деле. Садитесь, поговорим.
– Рад видеть вас, малый! – произнес Муди, опускаясь на стул. – Я здесь с десяти утра, и пока не было никого, кроме заместителя шерифа и заключенных. Нельзя ли мне как-то выбраться отсюда?
– Пока не знаю. Сначала давайте поговорим, а затем „ посмотрим, как обстоят дела.
– О'кей, я расскажу вам все, что захотите узнать, – заявил Муди достаточно искренне.
Он был явно встревожен и подавлен. Уилл присматривался к нему, к его реакциям.
– Прежде всего, согласны ли вы, чтобы я представлял ваши интересы? Нет ли у вас возражений?
– Безусловно, нет.
– Хорошо. Теперь условимся, что все сказанное вами, начиная с этой минуты, останется между нами. Никто не сможет требовать, чтобы я раскрыл без вашего разрешения, полученную от вас информацию. Это ясно?
– Хотите сказать, что это должно походить на отношения со священником?
– Именно так. Даже если признаетесь, что совершили преступление, я не имею права разглашать это, и никто не может меня заставить. Кстати, на основании таких показаний вас не могут и осудить.
– О'кей, понимаю.
– Важно, чтобы вы действительно это поняли и поверили мне, рассказав все, что требуется для установления истины.
– Это до меня дошло.
– Самое глупое, что вы можете делать, – это лгать своему адвокату.
– Не беспокойтесь, я расскажу правду.
– Хорошо. – Уилл достал из кармана куртки бумагу. – Это копия ордера на ваш арест по обвинению в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Значит, вы, по мнению шерифа, кого-то убили. Отягчающие обстоятельства подразумевают наличие «преступных намерений», так что, по мнению шерифа, вы знали что делали, намеревались это сделать, и у вас было время подумать, следовало или нет это делать. Подразумевается также, что вы, достигнув определенного возраста, можете отличать правильное от неправильного и находились в здравом рассудке в момент преступления.
Муди кивнул, поглядывая на Уилла.
– Теперь далее, – продолжал Уилл. – Ордер на арест отнюдь не означает, что вы в чем-нибудь виновны. У нас существует презумпция невиновности. Чтобы вас признали в чем-нибудь виновным, это должно быть доказано при всех разумных сомнениях. Понимаете?
– Мы все это проходили в школе, но я никогда не думал, что кто-нибудь станет особо пояснять это мне.
– Понимаю, как вы себя чувствуете, – сказал Уилл. – У вас есть и другие права. Говорил ли вам кто-нибудь сегодня о них?
– Шериф говорил.
– Просил ли вас шериф или кто другой что-нибудь подписать?
– Я подписал бумагу насчет своих, прав.
– Просили ли вас сделать что-нибудь еще?
– О да, спросили, нельзя ли осмотреть мой фургон.
– И вы дали им разрешение?
– Я не возражал.
Уилл достал из кармана другой лист и вручил его Лэрри.
– Правильная ли это копия того, что вы подписали?
– Да, это моя подпись.
– Ну хорошо. – Уилл достал из своего портфеля бювар. – Теперь расскажите, что было после того, как вы сегодня утром впервые увидели шерифа и его заместителей.
Муди старался сосредоточиться.
– Что ж, я допивал вторую чашку кофе...
– В какое время?
– В десять, может быть, немного позже. Кенни Эберхарт позвонил у двери и спросил, не пройду ли я в офис переговорить с шерифом.
– Кто такой Эберхарт?
– Один из его заместителей. Я знаю его по городу.
– Сказал он, что вы арестованы?
– Нет, сказал, что это не займет много времени и надо просто проехать в офис. Затем он спросил, не мог бы я взять свою машину, так как он не сможет привезти меня обратно. Я подумал, что это вроде шутки... На полпути сюда я посмотрел в зеркало заднего вида – он ехал за мной.
– Затем?
– Я приехал, спросил шерифа, а он взял меня в свой офис. Там был другой его заместитель. Шериф дружелюбно спросил, что я делал вечером в четверг. Потом рассказал мне о моих правах и добавил, что задаст мне несколько вопросов, но я, мол, не обязан отвечать на них, а если хочу адвоката, могу его получить.
– Сказал ли он, что ваши слова могут быть использованы против вас?
– Да, вроде бы; Он так сказал; «Я использую ваши слова против вас, если мне будет нужно». Получилось вроде бы не всерьез. Потом он спросил, не возражаю ли я против осмотра моего фургона. Я согласился и передал ключи. Тогда он попросил меня прочитать и подписать эту бумагу. Я подписал.
– Хорошо. А в четверг, вечером? Он спросил вас, где вы были в четверг вечером? Как вы ответили?
– Сказал, как было: что работал примерно до шести.
– Часто ли вы работаете после пяти?
– Иногда, если получаем вызов, – барахлит у кого-то отопление или не идет горячая вода, или еще что-нибудь. Такой вот вызов я и получил.
– Откуда?
– Из дома мистера Хантера, юриста.
– Элтона Хантера?
– Да. Я и раньше бывал там, в прошлом году. заменял распределители тепла в печке.
Уилл подавил смешок.
– А мистер Хантер был у себя?
– Вызов сделала его жена. Он вернулся домой ко времени, когда я заканчивал работу. Он подписал счет за работу.
– Хорошо. Куда вы пошли потом?
– Домой.
– В своем фургоне?
– Да.
– Это ваша единственная машина? – Да. Я думал, Чарлена уже вернулась с работы, и направился домой.
