Корни тамариска - [74]

Социальная напряженность в аравийских княжествах создается не только по горизонтали, то есть между массой коренных жителей — «патрициев» и феодально-племенной аристократией, но и по вертикали — между «патрициями» и «плебеями». Если среди образованных иммигрантов — адвокатов, инженеров, экономистов, врачей, чиновников — в адрес «патрициев» раздается ропот, то «плебеи»-чернорабочие попросту считаются здесь взрывоопасным материалом.

Один западный дипломат, долго работавший в княжествах Персидского залива, говорил корреспонденту «Юнайтед Стейтс Ньюс энд Уорлд Рипорт»: «Опасность в Заливе исходит от идей — социалистических и марксистских. Вы не можете что-либо противопоставить этим привлекательным идеям. Они пускают корни среди более бедного населения Залива и арабского среднего класса, которые чувствуют, что не получают своей доли. Правители должны дать людям доказательства, что их надежды будут удовлетворены. Шейхи должны знать, что они не смогут остановить идеи с помощью пушек». Этому дипломату нельзя отказать в реализме.

Завершая рассказ об аравийских нефтяных государствах, их месте в мире, их проблемах и планах, все же вновь хочу вернуться к острову Дас, где ревели газовые факелы и пульсировала в серебристых трубах нефть. Директор компании «Абу-Даби Марин Эриэз» познакомил меня с одним стариком арабом, который представлял правительство княжества. Бывший бедуинский вождь держался с достоинством, но выглядел потерянным среди грохота бульдозеров и суеты стройки. Возможно, он был прекрасным воином и хорошим организатором перекочевок в пустыне. Здесь он чувствовал себя чужим. Я увидел его в последний раз перед отлетом. Он стоял на холме в своих белых одеждах и глядел в сторону отплывающего танкера. Нас разделял грязно-оранжевый газовый факел. В дрожащем, струящемся воздухе фигура старика расплывалась, теряла очертания, как бы растворялась.

1969, 1971, 1982 гг.

ЛЮДИ, ЗЕМЛЯ И ПАМЯТНИКИ ТУРЦИИ

«Самое приятное, что испытываешь в Анкаре, — это чувство расставания с ней», — писал турецкий поэт Яхья Кемаль еще в те времена, когда столица строилась как город-сад, освежалась ветром анатолийских степей и не знала пытки смогом. В наши дни на одного анкарца приходится два-три квадратных метра зеленых насаждений, тогда как на одного москвича — несколько десятков квадратных метров.

Если сейчас кто-либо захочет сочинить модернистскую симфонию «Анкара зимой», то вместо динамических оттенков вроде «крещендо» или «форте» между нотных строк он поставит слова «кашель», «чих», «прерывистое дыхание»… И турки и иностранцы мрачно утверждают, что зимой воздух в турецкой столице самый грязный в мире — дыма в нем в шесть раз, а сернистых газов вчетверо больше, чем допустимый для здоровья максимум. Дышать зимой в Анкаре — все равно что курить по десять пачек сигарет без фильтра в день. В турецкой столице сотни тысяч автомашин и немало заводов. Атмосферу загрязняют также котельные в многоквартирных домах, работающие на плохом угле или мазуте.

Когда в 1923 году Анкару объявили столицей, она была небольшим торговым центром с населением около тридцати тысяч душ. Сейчас в ней гораздо больше трех миллионов. Город, расположенный в чаще между горами, оказался ловушкой для смога. С раннего утра Анкару окутывает одеяло густого черного дыма, смешанного с туманом. Идет серый снег. На окраинах светит солнце, а в центре видимость снижается настолько, что машины порой включают фары. Зимой страшно открывать форточки, так как комнаты покрываются копотью. Достаточно вывесить на балконе белье, чтобы оно немедленно стало грязным. Быстро растет количество заболеваний раком легких, хроническим бронхитом. Многие считают, что в Анкаре в будущем нельзя будет жить. Первыми центральные кварталы начали покидать врачи, наиболее осведомленные об опасностях жизни в турецкой столице.

Можно было бы построить централизованную отопительную систему. Но где взять деньги? Столичный муниципалитет — вечный банкрот. Можно было бы топить печи высококачественным углем. Но попробуй заставь хозяев раскошелиться. Поэтому — чихайте, кашляйте, хрипите.

К этой напасти добавляется временами нехватка воды, электричества и газа. Однажды бесснежная зима понизила уровень воды в городских водохранилищах. Многие квартиры остались без воды, а в остальных ее давали по нескольку часов в день. Жители геджеконду (трущобы) выстраивались во многочасовые очереди с канистрами и бидонами. В больницы, посольства, пекарни и бани воду развозили в цистернах. Депутаты меджлиса умывались в туалетах минеральной водой из бутылок. Министр энергетики предложил анкарцам вывернуть каждую третью электрическую, лампочку — тогда-де уменьшится расход электроэнергии, а уровень воды в хранилищах повысится. Одна газета с сарказмом писала, что у жителей Анкары в лучшем случае есть одна лампочка на семью, кроме того, они не представляют себе, какая же связь между электричеством и уровнем воды в искусственных озерах. Глава торговой палаты посоветовал министру вывернуть свою собственную лампочку и покинуть пост.

Однако весна в Анкаре — благоухающий сезон, дето сухое и не очень жаркое, осень звонкая, долгая и теплая. Так что, если не считать зимних месяцев, столица по климату — один из самых приятных городов страны.