Корни тамариска - [72]

— Каково отношение катарцев к производственной дисциплине?

— Это интересная и сложная проблема. У нас требуются и точность, и внимание к работе, и соблюдение смен. Бедуины, безусловно, индивидуалисты. Мы сталкивались с подобной проблемой в Норвегии. Там дело касалось рыбаков. Потребовалось лет десять? чтобы сделать из рыбаков квалифицированных рабочих. У них был свободолюбивый нрав, и они не желали подчиняться дисциплине. Здесь потребуется больше десяти — лет. Но социальный статус рабочих неясен. Мы заинтересованы в «катаризации». Было бы больше устойчивости и меньше текучести рабочей силы. Кроме того, это обходилось бы дешевле. Сейчас мы нанимаем иностранных рабочих, и нам приходится платить за их ежегодные перелеты. Для более высоких постов инженерно-технического персонала катарцы уже готовятся в университетах за границей. Пройдет много времени, прежде чем они смогут занять хотя бы некоторые инженерно-технические должности.

— Не препятствуют ли работе современной промышленности фанатизм, устаревшие традиции?

Жители побережья Персидского залива больше связаны с миром, легче усваивают новое, менее скованы фанатическими предубеждениями, чем, например, в соседней Саудии. Они идут впереди Саудовской Аравии лет на двадцать.

— Есть ли социальная напряженность в княжестве?

— Она есть, но со своими подданными умеют манипулировать. «Каждой сестре дают по серьге», стараются обеспечить привилегии для своих рабочих.

— Какое отношение здесь к деньгам, хотя бы у тех, кто подучает «по серьге»?

— Это нелегкий вопрос. Материальное благосостояние свалилось на людей сразу. Многие не меняют образа жизни, оставаясь в палатках, лишь приобретают «лендроверы», радиоприемники, транзисторные телевизоры. Старые обычаи держатся цепко.

В княжествах Персидского залива и Саудии в течение десятилетия современные кадры формировались только в очагах нефтяной промышленности. Завод химических удобрений в Катаре — продукт новых веяний.

Несмотря на высокий уровень потребления, у аравийского населения не было хозяйственных и трудовых навыков для современной жизни. Однако кто-то же должен приводить в движение маховики того немалого производственного механизма, который запущен в княжествах Персидского залива и Саудии, применять технологию, изобретенную отнюдь не жителями Аравии, чинить американские или японские автомашины, телевизоры или кондиционеры, строить дома, стадионы, заводы и причалы, копать траншеи, вывозить мусор, таскать ящики, управлять птицефабриками, преподавать математику, печатать газеты, рисовать рекламные щиты. Это, как правило, забота «плебеев» — иммигрантов.

Нефтяной бум привлек в аравийские княжества активный элемент со всего Ближнего и Среднего Востока.

В качестве «белых» и «синих» воротничков работают палестинцы, ливанцы, египтяне, сирийцы, немного европейцев, а чернорабочие — это в основном йеменцы, иракцы, иранцы, пакистанцы, индийцы и оманцы, которые до недавнего времени были париями рядом со своими «сверхбогатыми» соседями. За исключением Бахрейна и, естественно, самого султаната Оман, во всех княжествах большинство населения — иммигранты. Масса приезжих и в более населенной Саудии.

Национальный доход Абу-Даби на душу населения, даже учитывая иммигрантов, намного превышает подобный показатель в США. Пожалуй, ни одно государство не обладает таким сочетанием огромного дохода и малого населения, ни одно так не нуждается в приезжей рабочей силе, в импортированных знаниях, не переживает такую неожиданную трансформацию от нищеты к сверхбогатству, как Абу-Даби.

На улицах городка Эль-Айна, центра оазиса Бурайми, урду, фарси или синдхи услышишь чаще, чем арабскую речь. Этот район известен тем, что в начале пятидесятых годов он стал ареной вооруженного конфликта между Саудовской Аравией и англичанами (Оман и Абу-Даби были тогда британскими протекторатами). В результате оазис поделили между этими княжествами. Иммигрантов даже в глубине пустыни сейчас больше, чем коренных жителей. И пусть они приехали временно, лишь для того, чтобы заработать, но их сменят другие. В роскошном отеле «Хилтон» из всемирно известного семейства дорогих гостиниц служат только индийцы. Один ливанский журналист жаловался: «Я объехал Маскат, Абу-Даби, Доху. В гостиницах зачастую не понимают арабского языка. Даже в министерствах в ходу больше английский, чем арабский».

В Абу-Даби практически нет своих врачей. Большая часть медицинских работников приезжает из Индии и Пакистана. Реактивные самолеты пилотируют пакистанские летчики. Не хватает рабочей силы. Если у гражданина Абу-Даби есть какая-то подготовка для какой-либо должности, ему, конечно, отдается предпочтение. Но практически ни у кого из местных жителей нет необходимой подготовки.

Когда была открыта нефть, Абу-Даби насчитывал двадцать тысяч жителей. Сейчас в нем несколько сот тысяч. В целом в Объединенных Арабских Эмиратах положение примерно такое же. Правительство понимает, насколько опасные последствия для внутренней стабильности создает подобная ситуация, и ищет выход. В частности, жителям соседнего, более населенного Омана предоставляется местное гражданство через три года после въезда в страну. Впрочем, иностранные советники считают, что политические трудности и волнения среди иммигрантов невозможны, так как они разобщены.