Корни тамариска - [43]

Одна встреча скрасила наше пребывание во Внутреннем Хадрамауте. Мне было известно имя историка аш-Шатыри, соединяющего в своих трудах манеру традиционного аравийского летописца и в какой-то мере современного исследователя. Его книги издавались тиражом несколько сот, а то и несколько десятков экземпляров. и достать их не легче, чем рукописные хроники. В Адене мне сказали, что аш-Шатыри живет в Тариме, расположенном в нескольких часах езды от Сайвуна.

В Тариме, старейшем центре хадрамаутской учености, в средние века процветали школы, где помимо богословия изучали грамматику, алгебру и астрономию. 13 нем сохранилось много мечетей, дворцов и богатых домов, построенных торговцами, вернувшимися из Индонезии и Сингапура. Видимо, индонезийское влияние и наложило отпечаток на архитектуру белоснежного минарета главной мечети. Обычно минареты здесь круглые, без окон. У сайвунского же минарета много маленьких окон, и сам он четырехугольный. Отличный вид открывается с этого пятидесятиметрового сооружения: зеленый оазис с его дворцами, пальмовые рощи и плоские крыши домов-башен, развалины никому уже не нужной крепости, колонны минаретов, а дальше — бесконечные волны песка в долине и крутые стены каньона.

Аш-Шатыри предупредили о моем приезде, и он ожидал меня в доме для гостей — бывшем дворце местного богатого купца аль-Кафа. Старый историк был одет в ниспадающую до пят белую рубаху и белый плащ, а не в обычную цветную юбку. Голову его украшала белая чалма. Его седая борода была аккуратно подстрижена. Наш сопровождающий с уважением поцеловал старика в плечо и оставил нас одних. В бассейне, где вода уже зацвела и покрылась пленкой тины, полоскались красные и желтые плети тропических акаций. В саду пахло олеандрами, журчала вода в арыке, и текла наша беседа за чашкой чая с тмином.

Аш-Шатыри был уже немолод и, как подобает сохранившему ясность ума старику, мудр. Он происходил из сейидов, но с горечью говорил о том, как кастовое чванство его собратьев мешает им признать новые порядки. За свою долгую жизнь он был писцом, богословом, судьей, а сейчас стал школьным учителем. Как истинный хадрамаутец, он много путешествовал, побывал в Индонезии, Малайе, Саудовской Аравии, Египте. В свое время я тоже учился в Каире. Мы начали вспоминать кофейни и торговые ряды Хан-эль-Халиля, мечеть Тулунидов, лавки букинистов на Эзбекийе и книжный магазинчик у Аль-Азхар, где мне удалось достать редчайшие издания по Аравии.

Старика растрогали воспоминания. Мы расстались друзьями. А утром посыльный принес мне от аш-Шатыри дорогой подарок — подписанный им экземпляр его собственной книги «Круги хадрамаутской истории».

История Хадрамаута в библейские времена окутана плотной шалью таинственности и легенд. В древних сказаниях, донесенных до нас через толщу веков, звучат могучие богоборческие молитвы под стать этой угрюмой и прекрасной стране. Когда-то, рассказывает легенда, здесь жили гиганты, сыновья Ада. Один из его сыновей, Шеддад, был самым могучим. Он почитал себя по крайней мере равным богу, поэтому отверг его. Тогда Аллах послал к нему пророка Худа, который тоже был гигантом. Худ обещал, что если Шеддад уверует во всемогущество Аллаха, то его пустят в рай. «Что такое рай?» — гордо спросил Шеддад. Когда Худ описал рай, могучий гигант поклялся, что создаст нечто лучшее. Шеддад построил в аденской пустыне город Ирам зат аль-Имад (Многоколонный Ирам). Дома в нем были сложены из серебряных и золотых кирпичей и украшены рубинами, по каналам текли ручьи вина, молока и меда. Вместо гальки в потоках лежали жемчужины и рубины, а вместо песка — шафран и мускус. На берегах стояли деревья с листьями из золота и цветами из серебра и драгоценных камней. Шеддад вывел из земли, впоследствии названной Хадрамаутом, сто тысяч своих родственников-гигантов, чтобы показать им этот город. Но когда они добрались до Адена, то внезапно увидели огромное черное облако на вершине горы. Из него вырвалась страшная буря, которая рассеяла и уничтожила всех гигантов. «Так Шеддад и не увидел своего рая. И со времен Шеддада никто не видел его». Правда, в Адене есть поверье: если чистосердечный человек заберется ночью на гору острова Сира, недалеко от древней аденской гавани, то в полнолуние он сможет увидеть в аденской пустыне сказочно прекрасный город. Но я не слышал, чтобы кому-нибудь удалось это.

Что же до Худа, то при жизни ему так и не удалось стать пророком в своем отечестве. Он вынужден был скрываться от неверных. Когда его выследили и начали настигать, он подошел к скале, около которой в настоящее время стоит его мавзолей, и сказал: «Спрячь меня!» — и скала расступилась. Жители Хадрамаута поклонялись его могиле еще в домусульманские времена. Ислам вобрал в себя культ пророка Худа и паломничество к его могиле, расположенной в нескольких днях пути от Сайвуна.

«Когда потомки Ада погибли, — писал аш-Шатыри, — в этой долине появились дети Хадрамаута, сына Кахтана (иначе Хазармавет, сын йоктана). Его имя было Амер, но прозвали его Хадрамаут, что значит «смерть пришла». Это соответствовало тем смутным временам, в которые он жил».