Корни тамариска - [106]

В Бейоглу находится один из центров подпольного мира Стамбула. В кабаках и ночных клубах собираются гангстеры, руководители мафий, которые переправляют наркотики за границу, содержат публичные дома, вымогают деньги у хозяев ресторанов, протягивают руки к сенаторам и депутатам парламента. Газеты пытались было выяснить связи одного сенатора, арестованного во Франции с партией наркотиков в несколько сот килограммов, но потом сенсация была замята. Подпольный мир постоянно пополняется свежими «кадрами». В тюрьмы за мелкие проступки попадает много безработных подростков. Они выходят на свободу рецидивистами.

Когда спускаешься по Юксек Калдырыму, справа открывается вид на круглую крепость под островерхим шлемом крыши. Это Галатская башня. Она впервые была построена византийцами в V–VI веках нашей эры, но потом ее разрушили. После того как в ХIII веке византийские императоры предоставили генуэзцам право поселиться на северной стороне Золотого Рога, ее восстановили и назвали Галатской. Городок Галата укреплялся, башня наращивалась. Когда генуэзцы поняли, что Константинополь обречен, они не встали на его защиту во время последней осады. Благодаря их нейтралитету турки смогли осуществить знаменитый маневр — протащить по смазанным жиром доскам свои корабли в Золотой Рог, запертый у Босфора цепью, и захватить греков врасплох. Сейчас башня отремонтирована, снабжена лифтом, на верхнем этаже устроен дорогой ресторан.

В течение веков Галата управлялась итальянцами, которые именовали себя «великолепной общиной Пера» (что по-гречески значит «Там»). Перой сначала называли холмы за стенами Галаты, а потом и весь этот район, включая сам генуэзский городок. Но Галата-Пера никогда не была чисто итальянской. Здесь всегда жило много греков, даже перед завоеванием. С XV века ее население росло за счет турок, греков и армян из Малой Азии, евреев-сефардов из Испании. В районе вдоль Золотого Рога и Босфора оседали моряки, купцы, искатели наживы и приключений. Потом в Пера обосновались европейские посольства, превращенные сейчас в генеральные консульства.

В османские времена Галата — Пера стала, возможно, самым космополитичным городом в Европе и наверняка самым коррумпированным. Еще Эвлия Челеби писал: «В Галате есть восемнадцать кварталов, населенных мусульманами, семьдесят — греками, три — франками, один — евреями, два — армянами. Город полон «неверных», коих число двести тысяч, в соответствии с переписью, которую проводили при Мураде IV. Мусульман только шестьдесят четыре тысячи. Различные кварталы города патрулируются день и ночь сторожами, чтобы помешать беспорядкам среди населения, так как оно отличается бунтовщическим нравом. Жители — или моряки и купцы, или ремесленники, такие, как столяры и конопатчики. Они одеваются по большей части как алжирцы, потому что многие из них арабы или мавры. Большинство армян — торговцы или менялы. Евреи занимаются посредничеством в любовных делах, и их молодые люди-самые большие приверженцы к дебошу».

А вот описание этих мест спустя два века российским консулом Константином Базили: «В Галате увидите пеструю толпу со всех концов христианского мира, которая с меркантильной заботой на лицах, с беспокойным взором, усталая толпится на грязных улицах, базарах и пристанях, шепчется на двадцати языках столпотворения, торгуется со шкиперами, нагружает, выгружает с какой то судорожною торопливостью… Эта часть города сохраняет во всей первоначальной пестроте своего древнего населения суетно-предприимчивый дух торговых республик Италии. Это не Восток, не мусульманский город, а то, что Европа называла Левантом, — случайный сброд итальянцев, немцев, славян Адриатического залива, греков с Ионических островов, французов, испанцев, англичан, шведов и американцев; между ними исчезают почти коренные жители Востока, служат только для живописной обстановки разнородных групп на всемирной бирже Галаты. Потому что вся Галата, душная, темная, крикливая, представляет в огромном размере торговую биржу, перед коею стоят две тысячи кораблей под флагами всех возможных цветов, готовых отплыть во все концы земного шара».

Базили не жалеет сарказма, давая характеристику местному населению: «Забавно смотреть на этих людей, когда они в чудных своих нарядах, составленных из смеси европейского с азиатским, и надутые двумя огромными спесями — европейскою и азиатскою, расхаживают по улицам, суетятся по базарам, важничают по крикливым пристаням и гуляют по кладбищам. Представьте себе десять или более разнохарактерных куп, которые изображают столько же европейских племен, перемешанных и образующих роль винегрета на холме Перы…»

Галата изнутри оставила особенно отталкивающее впечатление у российского консула: «После роскошного простора видов и картин, средь коих разгульно блистали ваши взоры от пейзажа к пейзажу, от причудливой архитектуры киосок, от свежести садов и от необъятных мраморных масс мечетей в дрожащие их отражения в волнах, и в глубокий купол неба — вы стеснены в узких улицах, ваше зрение страдает от пасмурного цвета уродливых зданий, ваш слух — от крикливых продавцов, и более всего ваше дыхание, ваше обоняние — от духоты, которая, как зараза, впилась в улицы Галаты. Все ваши впечатления безжалостно убиты. Хотите утешиться блестящим колоритом неизменного неба и спросить: ужели это та самая страна, которую обегали недавно ваши очаровательные взоры? — Что же! —Так как живительное дыхание босфорских зефиров не долетает до этих мест, так как виды берегов и моря закрылись ветхими кучами домов в извилистых улицах, так и небо заслонилось высокими зданиями и едва просвечивает его узкая полоса в изломанной раме карнизов, далеко выдавшихся над домами».